Он говорит, и помещение погружается в тишину, как рука в емкость с водой. Слышится лишь едва различимый механический гул и приглушенное попискивание приборов неясного назначения. Дженсон устало трет щетину на подбородке, листая страницы в блокноте. Он устал, понимает вдруг Санса. Измотан, почти на пределе. Она должна его ненавидеть, наверное, как и другие, попавшие в ловушку ПОРОКа, как все те девчонки и мальчишки, ставшие бесправными лабораторными мышами. ПОРОК лишил их памяти, семьи и друзей, они забрали их будущее и надежду на нормальную жизнь. Хотя… какая может быть жизнь в этом разлагающемся мире? Даже для них – для иммунов.
Краем глаза Санса видит, как мальчишка, усыпанный родинками, как небо – звездами, бледнеет, стискивая руку белокурого щуплого парня, что растягивает губы в равнодушной усмешке.
Волна ропота возникает где-то за спиной, она нарастает, гудит и вот-вот накроет всех с головой, как цунами, смывшее все прибрежные города несколько десятилетий назад. Отвратительный липнущий к коже страх расползается по отсеку ядовитым облаком, лишающим возможности дышать, отключающим мозги и чувство самосохранения. Сансе плевать. Она смотрит только вперед – на мужчину и его пальцы, что гладят корешок блокнота, будто ласкают. Она представляет, как он мог бы сейчас касаться ее, скользя по бледной матовой коже чуть шершавыми подушечками пальцев, как втягивал бы в рот сосок, заставляя тело выгибаться дугой…
- … Итак, список, – немного протяжный голос, странно влияющий на нервные окончания в ее теле, становится чуть громче, и Санса вздрагивает, выходя из оцепенения. - Следующие ребята беззащитны перед заразой: Ньют…
Парень с родинками (Томас, его зовут Томас, вспыхивает в памяти) сгибается пополам, словно его ударили в грудь. Белобрысый (наверное, тот самый Ньют) треплет его плечу, смеясь как-то слишком уж громко. И лицо его – она видит это даже с другой половины комнаты – будто присыпано слоем серого пепла.
Дженсон отрывается от записей, оглядывая притихших и каких-то нахохлившихся ребят. И взгляд его цепляется за Сансу. Губы раздвигаются в хищной усмешке, а она лишь улыбается тонко, скользнув по мягким губам кончиком языка, и чуть поворачивается, позволяя мягким прядям волос рассыпаться по плечам золотистым покрывалом.
- Мы продолжим чуть позже, - внезапно бросает тот, кого за спиной прозвали Крысун. - Можете пока обсудить последние новости.
Размашистым шагом пересекает комнату, и его ботинки грохочут по металлическим пластинам пола. Девушка точно знает, что он чувствует ее пристальный, изучающий взгляд. Она знает, что ему интересно, она знает, что…
- Санса… - Дженсон останавливается уже на пороге, будто внезапно вспомнил что-то невероятно важное. – Пойдешь со мной. Остальные – отдыхайте.
И выходит за дверь, словно не сомневаясь, что девчонка послушается. Отпускает охрану взмахом руки. Тонкая тень проскальзывает в закрывающуюся дверь, замок щелкает, а Дженсон стоит, прислонившись к холодной стене, и на губах играет ледяная улыбка искусителя-змея. Он пахнет тмином, порохом и немножечко потом, а у нее в глазах темнеет от его близости, и хочется шагнуть вперед, ухватиться ладонями за воротник его куртки и целовать-целовать-целовать, пока все это – убежище, лаборатории, руины разрушенных городов, - не исчезнет. Пока не останутся лишь сильные руки, сдирающие с нее одежду, и губы, накрывающие ее рот…
Щетина царапает ее скулы, когда Дженсон, не прекращая ухмыляться, трогает губами шею за ухом, зарываясь пальцами в волосы, так похожие на пылающий закат.
- Ты не должна привлекать их внимание, девочка. Тебе должны доверять.
Тихий выдох, когда его язык погружается в ушко, ласкает, обводя по контуру. Пальчики сжимают грубую ткань его куртки, а бедра непроизвольно сжимаются.
- Ты не появлялся несколько дней. … Не целовал меня так долго. … Скучаю. … - Голос начинает дрожать, прерываться, когда его ладонь ныряет за пояс ее узеньких брючек. – Почему я … не могу ночевать с тобой, как … и раньше? Зачем им … думать, будто я … была в Лабиринте? Ох… Дженсон.
- Потому что они хотят сбежать от ПОРОКа. Опять. И ты нужна мне, чтобы найти и вернуть всю группу. Томас очень важен для нас.
- Мы найдем … лекарство, - изогнутые длинные ресницы опускаются, и Санса откидывает голову, когда он ведет языком по шее, стискивая ладонями ягодицы.
- Сегодня можешь не возвращаться в общую комнату, - разрешает мужчина, подхватывая ее на руки.
«Зима близко», - всплывает вдруг в голове, когда Дженсон несет ее мимо одинаковых блестящих дверей в синем искусственном свете мерцающих ламп.
«Зима близко»
========== 14. Ньют/Томми ==========
Комментарий к 14. Ньют/Томми
Ньют\Томми, AU наша вселенная
https://pp.vk.me/c633319/v633319352/e91f/WPtZgPfLhPQ.jpg
- Мне похуй на твои отговорки, Томми, - рявкает Ньют и захлопывает дверь ногой так, что грохот прокатывается по квартирке-каморке, и даже мутные стекла в распахнутых окнах жалобно стонут, подрагивая.
- Ты заебал, понимаешь? Тренировки с Минхо, мордобой с Галли, уроки самообороны для Чака… - Прищуривается, стягивая через голову футболку и швыряет через всю комнату в Томаса. - “Ньют, подожди, Ньют, не сегодня”. Конечно! О, как я про Терезу забыл? Святая Тереза, которая ну никак не справится с делами по дому, протекающим краном, месячными…
Томас хлопает длиннющими ресницами, почти устраивая в комнатушке сквозняк. Несколько раз открывает-закрывает рот, но не издает ни звука - пытаться перебить Ньюта, когда он взбешен, все равно, что останавливать торнадо силой мысли. Томас знает. Он пробовал.
- А что здесь делала Бренда? - он уже рядом, сгребает ворот футболки в кулак и тянет на себя, выплевывая каждое слово прямо в лицо. - Ты ее духами провонял, как уличная шлюха.
У Ньюта волосы всклочены, на скуле наливается нехилый такой синяк, и бровь рассечена, будто ему прилетело от кого-то кастетом. Хочется запутаться пальцами в похожих на солому волосах, тронуть губами висок и сказать, наконец, какой же он, Ньют, идиот. Но только вот бесполезно же.
- Боишься, на тебя не хватит? - Томас ухмыляется рвано, зля, провоцируя, выбешивая окончательно, срывая последние планки и барьеры в мозгу. - Не бойся, детка, я могу трахать тебя до рассвета и даже дольше, если продержишься.
Удар. Врезается в стену, не прекращая смеяться. Теплая струйка крови из разбитой губы стекает по подбородку, а он лишь медленно и дразняще ведет по ранке языком, слизывая капли вкуса расплавленного металла.
- Сука, все зубы повыбиваю… - Ньют тощий, но жилистый, и Томас знает - при желании блондин скрутит его в бараний рог без лишних усилий. Вот только ему ни фига не страшно. Не тревожно даже.
Ржет, как обнюхавшийся коксом обдолбыш, больно ударяется затылком о спинку кровати, когда Ньют швыряет его туда, расстегивая джинсы. Нависает сверху и рывком сдергивает штаны Томаса, а потом наваливается, вгрызаясь в губы губами. Он соленый на вкус, как орешки, пахнет никотином и миндалем. Обхватывает запястья, зажимая над головой, оставляет за ухом укус и переворачивает на живот, раздвигая ноги коленом.
- Это я буду трахать тебя, Томми. Оттрахаю так, что ты ноги сдвинуть не сможешь, - и дергает бедра на себя, входит резко. Без смазки, без подготовки.
Томас стонет глухо в кулак и прогибается в спине, поворачивает голову, тянется губами к губам. Короткая оплеуха, и он прижат к матрасу, а Ньют наваливается сверху, разукрашивает плечи и шею поцелуями-укусами, не прекращая двигаться в нем.
Громкие стоны и всхлипы, влажные шлепки тел друг о друга наполняют комнату, а еще отдаленный вой чьей-то сигнализации, визг шин и серенада нетерпеливых клаксонов, доносящиеся с улицы.