- Не до любви нам было, ребята, - устало вздыхает Томас, пододвигая ближе тарелку. У еды вкуса нет совсем. Будто резину жуешь, но он съедает все до крошки, слыша, как Ньют сопит расстроенно, ковыряясь вилкой в своей тарелке.
***
- Томми, не начинай. Мы в безопасности, и с ней тоже все хорошо. Завтра или через пару дней Тереза явится в общую комнату, и ты убедишься, что девчонка в порядке.
Ньют психует, расшвыривая по комнате металлические стулья, пинает ножки кроватей и лупит кулаком в стену, сбивая костяшки. У него губы едва заметно подрагивают, а еще он часто-часто моргает, будто в глаз что-то попало.
- Я должен найти ее. Тереза – одна из нас. – Пытается объяснить Томас и видит, как глаза блондина наливаются злостью и обидной одновременно.
- Ты и сдохнешь за нее с радостью, не прекращая улыбаться. Правда, Томми?
Ревность? Серьезно.
«У вас там любовь, брат?»…
Черт, Ньют, не нагнетай…
Тишина в отсеке такая густая, что липнет к коже, закупоривает уши, набивается в рот и за шиворот. Глэйдеры хмыкают и расходятся по углам, пытаясь, наверное, дать им возможность решить все вдвоем. Они не то, чтобы знают, но даже идиот заметит эти искры, вспыхивающие от каждого касания, а еще постоянный обмен взглядами и полуулыбки, как секретный язык.
- Ньют, прекрати! А если бы это Минхо был или ты. Или … Чак?
- Чак мертв, Томми…
Так тихо, что слышно, как лампы гудят в коридоре за тяжелой, запечатанной намертво дверью. И в груди расползается мерзкий холодок, что тянется длинными щупальцами прямо к сердцу, опутывая его, словно сетью.
***
Шахта вентиляции узкая и обдирает плечи. Он ползет вперед буквально вслепую, а перед глазами все еще образ Ньюта, который отвернулся, ссутулив плечи, когда Томас, скрутив решетку с прохода, нырнул в открывшееся отверстие. И глухое, резкое «идиот» все еще отдается в голове, эхом прокатываясь под сводом черепа.
Томас старается не шуметь и даже не дышит, когда за решеткой, открывающейся в медицинский блок, видит палату, в которой над распластавшейся на койке девушкой склоняются несколько медиков. Это Тереза. Даже не видя лица, он узнает ее по вьющимся русым прядям, по узким ладоням на белых простынях, по рисунку плеч. Наверное, она без сознания, потому что совсем не шевелится, хотя ей в руки то и дело втыкают длинные иглы, и вся кожа облеплена датчиками и паутиной проводов, подцепленных к попискивающим аппаратам.
- Прекрасный экземпляр. Уверен, от нее мы получим лекарство от «Вспышки», которого хватит минимум на год. – Один из врачей довольно лыбится, стягивая перчатки.
- Я не стал бы спешить с выводами, нужны еще испытания. – Встревает второй.
- Не проблема. Я пришлю лаборантов за образцами. ПОРОК должен быть уверен в результате прежде, чем мы приступим к следующему этапу.
Они расходятся, а у Томаса перед глазами темнеет, и кожа покрывается липким потом, что тонкими ручейками течет по груди и спине. Он вынимает решетку и прыгает вниз удивительно беззвучно, выдергивает провода и иглы из тонких, посиневших рук, осторожно встряхивает девушку за плечи.
- Тереза… Тереза, очнись. Тереза, милая…
Ресницы вздрагивают несколько раз, и глаза распахиваются. Тихий стон – как шелест ветра в опавшей листве. Взгляд мутный, расфокусированный, пытается сконцентрироваться на нем. Долгих несколько секунд Томас думает, что все напрасно, что Терезу накачали психотропными под завязку, и она даже себя не сознает.
- Томас…
И тянется пальцами к усыпанной родинками щеке.
- Что? Где я?
- Тише, прошу тебя, не шуми. Мы должны уйти так, чтоб не поднять тревогу, - и тянет за руку на себя, обхватывая пальцами ее холодную сухую ладонь.
Ее колени подкашиваются от слабости, а потому парень подхватывает девушку за талию, когда она начинает падать. Ее руки на его плечах кажутся прозрачными, и сама она почти ничего не весит. Дышит прерывисто, а взгляд заволакивает туманной дымкой.
- Ты пришел за мной, Томас. Пришел…
И тянется вперед, смыкая губы на его губах. А он пошевелиться не может, и в голове – лишь звенящая пустота. Отвечает на поцелуй, кончиком языка скользит по шершавым губам, а потом размыкает их, втягивая в себя ее нижнюю губу. Тереза всхлипывает и комкает в кулаке его футболку, царапает ноготками кожу спины.
- Охуеть, акция спасения…
Ньют материализуется за спиной абсолютно беззвучно. Наверное, спрыгнул из вентиляции какую-то секунду назад. Томас разрывает поцелуй и поворачивает голову. Блондин кажется раздраженным и запыхавшимся. Не злится, не орет, но взгляд, как небо над Глэйдом, готовое вот-вот лопнуть дождем.
- Ньют…
- Не сейчас. – Обрубает резко и больше не смотрит на своего Томми. Совсем не смотрит. – Я так понимаю, мы в полной жопе, так? Давайте убираться отсюда. … Не хлопай глазами, Томас, помоги ей что ли…
Томас…
И подтягивается на руках, исчезая в вентиляционной шахте, откуда свешивается через мгновение, протягивая руки. Томас подсаживает девушку и ныряет следом, устанавливает решетку на место.
***
Через много-много часов, слившихся в один бесконечный бег, они переводят дыхание в пыльном захламленном убежище. Все целы, и можно позволить себе дышать ровно и даже подремать с десяток минут.
Томас находит блондина в полумраке, подходит и опускает голову на худое плечо.
- Прости меня, Ньют.
- Это было больно, Томми. Очень.
У него голос дрожит, но Ньют не отталкивает, обхватывает руками, зарывается носом куда-то в макушку.
- Не знаю, как так вышло. Прости.
Смыкает пальцы на гладком подбородке и слизывает соленые капельки с губ, глотает их вперемежку с тихими стонами парня.
Они не видят Терезу, что стоит в каких-то десяти футах, сжимая в руке беспрестанно мигающую красным рацию. Она смотрит не дольше полуминуты, а потом нажимает на кнопку приема вызова.
========== 5. Галли/Томас (UST), Томас/Ньют ==========
Комментарий к 5. Галли/Томас (UST), Томас/Ньют
Галли/Томас (односторонне), Томас/Ньют
https://pp.vk.me/c629502/v629502352/180d8/yctZZ1HUtU8.jpg
Пламя от факела в руках Галли дергается и рвется в разные стороны, будто живое. Живое, злое, нетерпеливое. Оно будто пытается сорваться с привязи, вырваться в Глэйд, чтобы спалить здесь все к чертовой матери. Темно-красные отблески огня, лижущего пальцы глэйдера, высвечивают кожу багряным, а еще углубляют тени, делая его похожим на призрака.
Он смотрит на Томаса, сжимая факел так крепко, что древко хрустит. Он смотрит на Томаса с каким-то сожалением без привычной язвительной ненависти. И глаза поблескивают, будто ртуть.
- Я облажался, салага. Это не должен был быть Чак, понимаешь?
Голос глухой, как стон ветра, гуляющего в подземных тоннелях. Шагает вперед и опускает ладонь на сцепленные пальцы Томаса. Его кожа такая ледяная, что хочется отдернуть руку и подуть на нее, согревая дыханием.
Он вдруг понимает, что вокруг неестественно-тихо. Слышно лишь, как потрескивает факел и тяжело, с присвистом втягивает воздух в легкие Галли. Остальной лагерь будто вымер, и даже гриверы не оглашают лабиринт протяжным воем, как делают каждую ночь.
Что-то… что-то неправильно.
- Чего ты хочешь, Галли? И… где все?
- В безопасности. Все в безопасности, шнурок. Здесь лишь ты и я. Но и ты скоро свалишь подальше.
- Я не понимаю.
Он правда не понимает, и липкий страх будто склеивает изнутри, мешая нормально дышать и здраво мыслить. А еще этот взгляд… и руки Галли, что больше не пытаются коснуться. И лицо бледное, как будто намазано воском.
- Я облажался. Я не должен был пытаться убить тебя, Томас. Это все яд, но я… я не прошу прощения. Я здесь для того, чтобы сказать - береги их. Помоги им попасть домой. Нашим ребятам.