И от его рассудительности и заботы ужасно щиплет глаза. Хотя, наверное, во всем виноват дым. Ведь факел начал чадить нестерпимо. Так, что не видно почти ничего.
И сразу без перехода Томми вспоминает, как стоял чуть в стороне от этого места, склоняясь над пришедшим раньше времени лифтом. Галли бухтел что-то злобно, сплевывая под ноги, а остальные глэйдеры возбужденно шумели, гадая, что же случилось. Тот лифт и Тереза, что выдохнула имя Томаса перед тем, как отключиться, это стало последней каплей для Галли, объявившему новичку какую-то непонятную вендетту.
- Ты никогда не понимал, да?
Галли. Улыбается (!). А потом тянется, чтобы потрепать парня по плечу. Томми не успевает и шелохнуться, но измазанные сажей пальцы проходят сквозь него, как туман. И сразу же лицо искажает болезненная гримаса.
- О чем ты говоришь?
- Я никогда не ненавидел тебя, салага. Наверное, ты пахнешь слишком хорошо для этого места. И у меня крышу срывало, когда ты убегал в лабиринт с Минхо или ворковал с Ньютом, укрывшись за лозами винограда. Я ненавидел себя за то, что не был достаточно хорош для тебя.
Это не Галли. Это не может быть он. Ершистый и злой. Тот, кто никогда не обнажит свою слабость. Тот, кто смастерил себе доспехи из ненависти и сарказма, да такие плотные, что не пробить. Это не Галли. Но… что…
ПОРОК - это хорошо.
И он начинает пятиться, нащупывая заткнутый за пояс нож.
Это, блять, сон. Просто сон. Потому что… память возвращается скачком, будто кто-то открыл заслонку, и воспоминания хлынули в голову сносящим с ног потоком.
“Томас, отойди, он ужален. … Это ты, это все ты! … Лабиринт был нашим домом! … Томас! … Чак… Отдай им, Томас, прошу тебя… Отдай им, я уже не смогу… “
Горло стягивает удавкой, и вены вспухают на висках от недостатка кислорода. Чак, цепляющийся за его пальцы, и руки по локоть в ярко-алой крови, и веселые кудряшки мальчишки, качнувшиеся в последний раз перед тем, как он замер… Навсегда.
И Галли с грудью, пробитой самодельным копьем Минхо, оседает на затоптанный пол. И жизнь утекает из глаз за мгновение…
- Я не хотел убивать Чака.
Он не хотел, и Томми согласно кивает, все еще продолжая пятиться.
- Это должен был быть я.
- Это все яд, Томас. Я никогда не хотел причинить тебе вред…
Сон просто сон…
Силуэт Галли дрожит, плывет, будто он - всего лишь марево, мираж в жаркой пустыне.
- Береги их, Томас. Потому что хорошо уже не будет, - улыбается грустно, и на какой-то миг Томасу кажется, будто на лице его блестят слезы.
- Галли…
Но он исчезает, растворяется, и когда Томаса за шиворот выдергивает из этой псевдо-реальности, он слышит задумчивый голос глэйдера: “Я передам привет Ньюту, салага. Мы с ним увидимся скоро…”
*
Подскакивает, хватаясь за стены, чувствуя, что воздух кончился, его нет, он задыхается. Чьи-то руки трясут его за плечи, и обеспокоенное лицо склоняется над ним, губы шевелятся, но ни слова нельзя разобрать за бешеным ревом мотора и винтов.
Когда взгляд фокусируется, он видит этот теплый взгляд и светлые волосы, упрямо лезущие в глаза.
Ньют…
Ньют, малыш…
Рука прижимается к щеке друга, и Томас опускает ресницы, чувствуя тепло кожи под пальцами.
- Томми! Ты очнулся, Томми? Надо бежать, зараженные напали…
Кивает и садится, подтаскивая Ньюта к себе. Прижимает к груди, чувствуя, как бухает сердце, отскакивая от ребер. Снова и снова. Находит губы губами.
- Ты будешь в порядке, Ньют. Я не допущу, чтобы что-то случилось.
- Томми, пора…
Сейчас, сейчас они побегут. Сейчас уберутся отсюда. Еще секунду вот так. Уткнуться носом в шею, вдохнуть полной грудью.
Ты не увидишь его, Ньют… ни одного из них…
========== 6. Томас/Тереза (UST), Томас/Ньют ==========
Комментарий к 6. Томас/Тереза (UST), Томас/Ньют
Томас/Тереза (односторонне), Томас/Ньют
https://pp.vk.me/c629113/v629113352/16340/QJyxaPfVyIA.jpg
- Почему я здесь? Что происходит?
Ее руки связаны за спиной, и веревка больно врезается в запястья, сдирая кожу. Спутанные волосы падают на лицо, и девушка то и дело отфыркивается, пытаясь сдуть их в сторону.
Томас опускается на корточки прямо напротив. Смотрит внимательно, будто выискивает на лице невидимые письмена или какие-то тайные метки.
- Почему я не помню ничего, во имя богов?! Где я?
Она кричит и брызжет слюной, а он лишь усмехается и вертит в руках нож, которым Ньют обычно рубит сучья или виноградные лозы. Солнечные блики отскакивают от острого лезвия, ослепляя ее то и дело, скачут по кругу, образуя хоровод сумасшедших солнечных зайчиков, что словно пытаются загипнотизировать… или утанцевать до смертельного головокружения…
Еще одна усмешка. Едкая, холодная, как ливень над Глэйдом поздней ночью, долбящий по соломенной крыше хижины. Одной на двоих.
- Неправильный вопрос, детка. Не та очередность.
- К-кто ты?
И быстро опускает глаза. Глаза, в которых он видит все - от начала и до конца. Глаза, что врали так много. Врут.
- Ты ведь все помнишь, так? Ты назвала мое имя, когда лифт поднял тебя на поверхность.
Взмах ресниц, еще один. Дрянная актриса. Ну, никакая просто. Всегда была.
- Я… я не помню. Может быть, объяснишь мне, что происходит?
Она пытается казаться жалкой, испуганной. Пытается удивленно таращить глаза и обкусывает губы. Пытается сделать так, чтоб голос дрожал, а на глаза навернулись слезы.
- Ты никогда не умела притворяться, Тереза. Слишком… фанатична для этого.
И голос, как лезвие, осторожно срезающее верхний слой кожи.
- Ты помнишь меня? Но… как?
- Я был ужален, - пожимает плечами, даже не предпринимая попытки освободить ее руки. - Яд гриверов возвращает нам память.
У Томаса лицо измазано черноземом, будто он только что работал в саду и не успел даже умыться. Он пахнет виноградом и свежей травой, а еще чем-то тонким, сладковатым. Как абрикосы. Он поддергивает рукава, а она глаз не может оторвать от его рук, любуясь, как мускулы перекатываются под кожей.
- Я пришла, чтобы помочь тебе выбраться отсюда, Томас. Это ошибка, что тебя отправили в Лабиринт…
Синие вспышки от мониторов и крики парней всплывают в сознании, и Томас даже назад шарахается, чтоб не ударить ее по лицу.
“ПОРОК - это хорошо, Томас. Скоро все изменится”
И Ньют, выворачивающий голову назад, все время пытающийся поймать его взгляд, пока люди в белых халатах волокут его прочь… И ее руки, что ложатся на плечи, успокаивая. И хочется резко дернуть на себя, переламывая запястья, и слушать, слушать, как она закричит.
“Это к лучшему, Томас. Все будет хорошо”
- Зачем ты вернулась на самом деле, Тереза?! - Резко, как удар плетью по глазам. - Я помню ВСЕ. Я помню, зачем пришел сюда. Помню, как обманул вас всех. Обманул тебя.
- Но…
- Ты отправила Ньюта сюда. Отправила на смерть, чтобы избавиться от него. А теперь, когда я спустился за ним, ты снова здесь. Чтобы снова пытаться, ведь так?
Тереза вздергивает голову и быстро смаргивает влагу с ресниц.
Она на самом деле помнит прежнего слабого мальчишку, что таял, как сахар в кипятке, от одних только прикосновений Ньюта, что шептал ему ласковые глупости на ухо и щекотал носом шею, вызывая безудержные приступы хохота. Она кусала губы, когда блондин обхватывал усыпанное родинками лицо своими ладонями и целовал, целовал, целовал… Будто… будто какое-то право имел.
Теперь перед ней кто-то другой. Упрямо сжатые губы и взгляд более жесткий, взгляд убийцы, и смерть притаилась где-то там, у зрачков.
- Ты изменился, Томми. Повзрослел.
Она улыбается из последних сил, уже не чувствуя рук и едва ощущая лицо, что будто бы превратилось в резиновую маску.