Я опустил на секунду взгляд в пол, стараясь подобрать слова. Не то, чтобы я не хотел лишний раз упоминать Николаса, но воспоминания о нем все же были болезненны для меня. Собравшись с мыслями, я внимательно посмотрел в глаза нанимающего меня омеги, изо всех сил стараясь делать вид, что я в полном порядке.
- Видите ли, я вышел замуж почти сразу же после окончания университета, а мой муж не очень-то хотел, чтобы я работал. Поэтому мне пришлось бросить все свои мечты и посвятить себя дому.
Отчасти мои слова были правдой. Ник не настаивал на моем увольнении, но его глаза говорили об обратном. Он почти требовал, чтобы я стал домохозяином, выкинув из головы все мечты о карьерной лестнице в сфере образования. Мне нравилось учить детей, посвящать их в то, о чем они даже не знали. Я любил детей и любил свою работу, но ради своей любви я откинул все в сторону, о чем сейчас неимоверно жалею. Дураком влюбленным я был, не замечая ничего вокруг, кроме своего мужа. Я готов был перед ним землю целовать, кидаясь к нему на шею, как ребенок, после его возвращений с работы. Мой мир был сосредоточен только лишь вокруг Николаса, которому я посвятил всю нашу недолгую совместную жизнь. Я был зависим от него, радуясь каждый раз, когда Ник обращал на меня внимание, когда занимался со мной любовью. К слову, только что до меня дошло, что в последнее время он затаскивал меня в постель только во время течек. Обида вновь разошлась по телу неприятным огнем ревности. Он хотел не меня, а не терял надежду, что я забеременею. Чертов эгоист и предатель.
- Что ж, - работодатель кивнул, несколько раз снова пролистал мою папку с документами, время от времени что-то бормоча себе под нос. – Я не могу сказать Вам, что Вы нам не подходите, но… В связи с тем, что Вы давно не работали, то мы можем Вас взять пока что на испытательный срок в месяц. Если Вам подходят наши условия, то мы с радостью примем Вас в наш скромный коллектив.
То ли это была насмешка, то ли омега старался как-то меня рассмешить, но ему удалось поднять мне немного настроение, заставив улыбнуться. Пусть улыбка и была вымученной, но хоть какие-то новые эмоции, кроме слез, помогли мне поверить, что в скором будущем я смогу вновь улыбаться.
А вот оставшись наедине с самим собой, мне захотелось лезть от безысходности и одиночества на стенку. Придя домой, я долго смотрел на свои нераспакованные сумки и чемоданы, которые так и не решился разобрать, проплакав вчера весь вечер в подушку. У меня не было сил не только на то, чтобы разобрать вещи, но даже на то, чтобы что-нибудь приготовить поесть или же чуток прибраться. Тело ломило от внутренней боли, а сердце как будто бы умерло, совершая толчки в груди лишь потому, что такова его главная функция в организме, чтобы не дать мне умереть. Было не то, что бы плохо… Было хреново. Мне волком хотелось выть, поэтому по приходу со школы, я около часа соскребал себя с дивана, на котором устроился. Воспоминания о моей жизни с Николасом вновь и вновь вставали перед глазами, как бы я сильно не отмахивался от них, методично пытаясь забыть и залечить рану предательства любимого человека. Это всегда так? Сжигающая изнутри пустота начинала меня пугать тем отчаянием, что она в себе несла.
Встав с мягкого дивана, служившего мне также кроватью на будущие одинокие дни, я отправился в ванную, чтобы хоть немного привести себя в порядок и умыться, дабы стереть слезы, а то глаза и так опухли. Раздевшись догола, я взглянул на себя в зеркало на какую-то секунду, но мне этого хватило, чтобы истерично заржать. Теперь понятно, почему нанимающий меня на работу омега с таким подозрением на меня смотрел. Я выглядел словно жертва маньяка или сбежавшим из психбольницы шизофреником. Будучи всегда худым, даже костлявым, я стал похож на ходячий скелет, потому что со вчерашнего вечера и до сегодняшнего дня совсем ничего не съел, что сказалось на мне достаточно быстро. Худосочный, бледный, я отличался достаточно высоким ростом, хоть и не был так высок, как Николас, доходя ему лишь до плеча. Но я был немного выше большинства стройных и невысоких омег. Свои черные волосы до плеч сегодня перед походом в школу я обстриг в модную короткую прическу, ознаменовав тем самым начало новой жизни. Теперь на лоб падала густая челка, тем не менее, не скрывая опухшие и покрасневшие веки. Глаза из темно-синих превратились в какие-то мутноватые и неприятные, отражая всем своим видом, насколько плохо их обладателю. Губы я все искусал, из-за чего они выглядели неопрятными и даже неприятными не только на вид, но и на ощупь, стоило мне коснуться их кончиками пальцев. Нежная кожа обветрилась и покрылась сухой корочкой, что жутко мне не понравилось. В общем, я был бледен, страшен и неимоверно отвратителен. Неудивительно, что Ник нашел себе кого-то другого. Неужели я всегда выглядел настолько отталкивающе непривлекательно? Или же такие перемены произошли со мной за два дня, которые я провел на диване, плача и стеная?
- Какой же я урод, - пробормотал я, качнув головой и залезая под прохладный душ, чтобы смыть с себя усталость и часть воспоминаний.
Мне теперь придется привыкать жить одному. Я не думал о том, что будет во время течки, потому что я и так знал, что все будет плохо без наличия мужа или какого-либо другого альфы под боком. Но мне никто другой, кроме Ника, никогда не нужен был. Я любил только его и не заглядывался на других мужчин, хотя, когда я учился в школе, а после в универе, то пользовался популярностью у лиц противоположного пола. За мной многие ухаживали, многие дарили цветы или же конфетки-шоколадки, но только Нику каким-то образом удалось во мне что-то зажечь.
Помывшись, я натянул на себя халат, который в буквальном смысле повис на моих плечах. Вытерев мокрые волосы, я вышел из ванной, тут же услышав, как звонит мой сотовый. Удивленно приподняв брови, я пошел искать чудо техники, потому что совсем не помнил, куда его закинул. У меня даже мысли не было, кто мог звонить, потому что друзей у меня совсем не было, ведь я всегда был замкнутым и нелюдимым парнем.
Сотовый перестал звонить как раз в тот момент, как я вытащил его из-под подушек на диване, недоуменно уставившись на дисплей. Три пропущенных совсем ввели меня в ступор, потому что были они от одного человека. Вздохнув, я хотел было уже откинуть в сторону телефон, как он зазвонил в четвертый раз, благодаря чему я чуть его не выронил.
- Алло? – мой голос снизился на несколько тонов, из-за чего вопрос получился почти шепотом.
- Открой мне. Я стою у тебя под дверью, - и связь оборвали.
Нахмурившись, я еще раз проверил номер звонившего, убедившись, что я не ошибся. В дверной звонок позвонили и я, откинув сотовый в сторону, пошел открывать, не очень-то горя желанием видеть кого бы то ни было. Я не в том состоянии, чтобы встречать друзей. Особенно того, кто предстал передо мной, стоило мне открыть дверь. Надо мной в буквальном смысле нависла гора мышц. Мне даже пришлось поднять голову, чтобы перестать пялиться альфе в грудь, до которой я доставал при своем росте. Дэниэл Хэндриксон, будучи братом Николаса, ни капли не был с ним похож, кроме каких-то отдельных черт лица. Николас больше походил на папу, чем на отца, а вот Дэниэл с его лепными скулами, ямочкой на подбородке и широкими бровями – вылитый отец семейства Хэндриксон.
Мужчина без слов втолкнул меня в квартиру, закрыв за собой дверь с громким стуком. Недоуменно заморгав, я уставился в карие глаза мужчины, которые светились злостью и каким-то страхом. Свои кудрявые волосы чуть ниже плеч Дэниэл завязал в хвост, лишь тем самым подчеркнув острые скулы, чуть пухловатые для альфы губы и милую ямочку, которая мне всегда нравилась, когда мы учились вместе с Дэниэлом еще в универе. Именно Дэни познакомил меня со своим братом, за которого я позже и выскочил. Только вот с другом с тех пор я почти перестал общаться. Частично это произошло из-за ревности Ника, а частично из-за того, что мы с младшим из Хэндриксов отдалились друг от друга.