Глава 11
Хиджиката Хару повёл меня за собой к палате, где находился пациент, которого я должен был осмотреть.
— В каком это смысле? — спросил генетика я. — Как так вышло, что вы сами не знаете, почему теряете пациента?
— Сегодня я его сам не осматривал, — спешно сказал Хиджиката. — Это мне передали мои подчинённые. Говорят, что мальчик перестал говорить и потерял сознание. Кашлял кровью, а затем отключился! А это не вписывается в клиническую картину.
Стоп. Слишком много нюансов, о которых я не знал заранее. Теперь у меня к Хиджикате Хару даже больше вопросов, чем к моему будущему пациенту.
— Вы сказали «мальчик»? — уточнил я. — Сколько ему лет?
— Гидзуното Нэкито, — ответил он. — Восемь лет.
— Восемь лет⁈ — воскликнул я. — Почему вы сразу не сказали, сколько лет нашему общему пациенту? Вы ведь прекрасно понимаете, что я не имею права лечить детей!
В теории я могу это делать. Вернее, знаю, как лечить детей. Но с точки зрения законов и образования, которое у меня имеется, я могу заниматься только взрослыми людьми, которым уже исполнилось восемнадцать лет. Между педиатрами и другими врачами имеется строгое разделение.
За такое меня и осудить могут, если вдруг что-то пойдёт не так. Да в теории и при хорошем исходе меня имеют право осудить! Ребёнка лечат только те врачи, которые специализируются на детских болезнях.
— Кацураги-сан, каюсь, умолчал об этом, — признался Хиджиката Хару. — Но ведь вы выступите в роли обычного консультанта! Просто скажете мне своё мнение, а я уже передам указания своим генетикам, у которых есть педиатрическое образование. Вы ничем не рискуете.
Не факт. Если те же генетики вдруг поймут, что допустили ошибку, они могут свалить это на меня. Да, в каком-то смысле это — обычная паранойя. Ведь я работаю через главного врача этой клиники. Но учитывать такой риск всё же стоит. Нельзя запороть свою профессиональную деятельность на такой глупости.
Но и оставлять ребёнка в беде я себе позволить не могу. Ситуация не такая уж и простая, какой может показаться не первый взгляд. Именно поэтому нужно сразу кое-что прояснить.
— Хиджиката-сан, я готов попробовать помочь мальчику, — сказал я. — Но вы должны гарантировать, что моё имя не будет числиться в протоколах. Я здесь — просто мимо проходящий человек. Любой мой совет будет на вашей совести. Каким бы он ни оказался — хорошим или плохим.
— Даю слово, что так оно и будет. Только прошу вас, Кацураги-сан, помогите, — попросил Хиджиката Хару. — Мы уже несколько недель не можем понять, что происходит с ребёнком.
— Хорошо, — кивнул я. — Тогда пойдёмте скорее в палату. Я должен его осмотреть.
Оказавшись в палате, я обнаружил, что изо рта мальчика, лежащего на кушетке, струится кровь. Сестринский персонал пытается её остановить, но никто даже не пытается обнаружить причину кровотечения.
Кашляет кровью? Вот уж вряд ли! Такого мощного кровотечения из дыхательных путей просто быть не может. Похоже, здесь что-то более серьёзное. Но при этом — куда более простое.
— А где врачи⁈ — воскликнул я, осознав, что в палате кроме меня и Хиджикаты Хару больше нет ни одного специалиста.
— Ушли к другим пациентам, — сказал Хиджиката. — У нас сегодня сущий кошмар. Многим больным резко стало хуже.
Вот оно что… Видимо, дали медсёстрам указание — остановить кровь. Но при этом сами не поняли, откуда она идёт. Только до меня уже дошла причина этого кровотечения.
Я активировал «анализ», чтобы подтвердить свои догадки и сразу же нашёл повреждение в ротовой полости мальчика. Причём довольно сильное.
Язык отсечён почти наполовину. Ребёнок практически его откусил. А язык — это довольно сложный орган. Он почти целиком состоит из мышечной ткани, которая требует обильного притока крови. Но и на этом его функции не заканчиваются.
Так как на языке находится огромное количество вкусовых рецепторов, он требует, чтобы мельчайшие сосуды питали слизистую и нервные окончания, которых на поверхности языка очень много.
Другими словами, травма языка обычно сопровождается массивным кровотечением.
Опять же… Кашель кровью⁈ Да они спятили, что ли? Это — не кровохарканье в привычном смысле этого слова. Кровь идёт не из лёгких, а из самой ротовой полости.
Я прекрасно понимаю, почему пациенты путают эти понятия. Мне часто приходилось встречаться с больными, которые кашляли, а затем сплёвывали вместе с мокротой кровь. Думали, что у них туберкулёз или рак лёгкого.
Но в итоге оказывалось, что у этих людей обыкновенный хронический бронхит в сочетании с гингивитом — воспалительным процессом в дёснах. То есть, мокрота выходила из лёгких, а кровь присоединялась уже в ротовой полости.