— Не сможете, у вас, судя по тому, что я вижу, действительно пневмония. Но бактериальная, а не вирусная. Причём развилась она из-за крайне специфических причин. Вы практически не заразны. Такие бактерии обычно распространяются очень неохотно, — объяснил я.
— Подождите, а вы уже поняли, какой у меня диагноз, доктор Кацураги? — удивился Щербаков. — Вы можете хотя бы предварительный назвать? Сами понимаете, я не совсем осознаю, что вообще со мной происходит. Мозг попросту отключился после того, как я заболел.
— Это нормально, так и должно быть, не беспокойтесь, Игорь, — сказал я. — Ваше состояние можно вылечить. И я вместе с другими русскими врачами легко смогу создать хороший план лечения. Но перед этим, пожалуйста, ответьте на один вопрос. Вам в последние несколько месяцев случайно не делали никаких операций?
— Делали! А как вы догадались? Вроде в обследованиях это не описывается… — произнёс Щербаков, листая свои анализы.
— Так что конкретно вам оперировали?
— Сразу после возвращения из Австралии мне удалили аппендикс. Возник острый аппендицит прямо на дежурстве, но меня быстро привели в порядок, — ответил он. — А какое это имеет отношение к моей пневмонии?
— Не поверите, но практически самое прямое, — ответил я. — Будет лучше, если мы это обсудим уже с вашими коллегами. Чтобы они сразу после моих советов начали изучать ваши анализы и приступили к оказанию помощи.
— Хорошо, понял, — вздохнул Щербаков. — Доктор Кацураги… Тендо, скажите, это — не онкология? Хотя бы это я должен знать. Пожалуйста, не скрывайте. Я же знаю, что рак лёгких часто проявляет себя как пневмония.
Он прав. Злокачественное новообразование лёгких может вызвать опухолевую пневмонию. Но, к счастью, в данном случае никаких намёков на онкологию нет. Любой врач на моём месте заподозрил бы рак лёгких, но я точно вижу, откуда пошло основное заболевание. Видимо, рентгенологи, которые обследовали Игоря Щербакова, допустили слишком много ошибок. Такое иногда бывает. Чаще всего — из-за загруженности.
Это вечная проблема клиницистов. С одной стороны, стоит всегда доверять только своим выводам и больше никому, но с другой, хороший рентгенолог или УЗИ-диагност — это лучший друг любого клинициста. Но тут явно описание делали люди, которые за своё дело взялись совсем недавно. Либо же успели устать от работы за долгие годы труда и стали описывать снимки и УЗИ «на отвали».
— Я могу поклясться, что это — не онкологический процесс. Но расслабляться не стоит, доктор Щербаков, — чётко проговорил я. — У вас вовсю цветёт инфекция. И связана она в первую очередь с вашим аппендицитом.
— Но ведь воспалённый аппендикс уже вырезали! — возразил он.
— А вы попробуйте подумать, как хирург. Вы ведь именно в этой сфере и стали известным. Как считаете, что может объединить живот и грудную полость, в которой находятся лёгкие? — дал ему подсказку я.
— Ну… Делит эти две полости диафрагма. Так с чего же вдруг она могла… Ох, чёрт подери… Неужели? — выдал обрывистые фразы Щербаков.
— Да, Игорь, судя по результатам ультразвукового исследования брюшной полости, где-то в районе диафрагмы имеется абсцесс. А может быть — имелся. Подозреваю, что его содержимое уже частично вышло. Странно, что ваши УЗИ-диагносты не заметили этого.
— Это я виноват… — промычал Щербаков. — Мне мои коллеги очень доверяют, а я им сказал, чтобы не обращали внимания на эту полость. Просто у меня есть киста в брюшной полости, которая у меня там торчит ещё с глубокого детства. И она никакого дискомфорта мне не приносила.
— Подозреваю, что эта самая киста трансформировалась в нечто иное, — ответил я. — А если говорить точно — в поддиафрагмальный абсцесс. То есть — в шарик с гноем, который лежит прямо под диафрагмой. И стала она такой из-за некачественного соблюдения правил асептики и антисептики во время удаления воспалённого червеобразного отростка. Дайте отгадаю, вас оперировал совсем молодой хирург, да?
— На самом деле — нет, — ответил он. — Но… Даже стыдно говорить об этом. Мне кажется, что такое только у нас может быть… В общем, меня оперировал пьющий хирург. И я даже подозреваю, что во время операции он был пьян. Либо, что ещё хуже, был с похмелья.
— Не стоит так клеветать на свою страну, доктор Щербаков, — усмехнулся я. — Если думаете, что алкоголизм среди врачей в России находится на пике, вам точно нужно как-нибудь побывать в Японии. Такие проблемы везде есть. Это всё из-за хронического стресса. К сожалению, все врачи находятся в зоне риска. Очень уж тяжёлая у нас с вами работа. Чтобы поддерживать себя, нужен стержень. А если его нет… Сами понимаете, что происходит.