Жаль, что нет никакого способа забрать из Индии хотя бы кусочек дерева, под которым когда-то Будда достиг просветления. Думаю, я бы смог заряжать его сутками, пока он не соберёт в себе десятерной объём моей энергии. Вот с такой силой и «Фебрис-12» в небольших количествах будет не страшен.
— Вроде получается… — прошептал Дайго Рэн.
В этот момент я почувствовал, как моё тело начала заполнять энергия. Но было её совсем немного. Когда Дайго Рэн потратил половину своего сосуда, я смог восполнить лишь пять процентов своей максимальной силы.
— Стойте, остановитесь! — велел ему я.
Пришлось даже толкнуть Дайго в плечо, чтобы он опомнился.
— Ой… Я увлёкся, — утирая пот со лба, произнёс он.
— Будьте аккуратны, — попросил я. — Можно себя убить такими методами. Если лекарь вовремя не прервёт поток передачи магии, то может случайно передать другому лекарю больше, чем у него есть. Понимаете, что это значит?
— Вызову у себя болезнь? — предположил Дайго Рэн.
— Хуже. Сократите длительность своей жизни, — объяснил я. — Причём такое может работать и в обратную сторону. Если лекарь получит переизбыток маны, его жизненный сосуд лопнет. Тогда смерть может наступить ещё быстрее. Во всём нужен баланс. Так что запомните — переусердствовать нельзя. Если передаёте мне ману, всегда останавливайтесь вовремя. Пока что я для вас — необъятный сосуд.
— Понял, Кацураги-сан. Спасибо за урок, — кивнул он. — Не думал, что всё это работает так сложно.
— А теперь идите на приём. Я пациентом займусь. Врача в отделении нет, значит, придётся мне с ним разбираться, — сказал я и тут же направился в палату со стариком, который умудрился накануне перепить виагры.
А у меня, между тем, всего пять процентов от общего запаса маны… «Клеточный» и «молекулярный анализ» запустить точно не удастся. Только «гистологический» и «органный». А лечить придётся обычными методами. Препаратами в виде таблеток и капельниц. Что ж, я знал, на что иду. Борьба с суперинфекцией не может не отнять сил.
Когда я оказался в палате, старик был в сознании. Но он и не должен был его терять, по крайней мере — пока что. Как я понял, с дозировкой виагры он сильно ошибся, но до критической отметки не дошёл. Просто уже изношенное сердце не выдержало.
Да ещё бы! Его сопровождала девушка лет двадцати — двадцати пяти. Вряд ли она старше этих лет. Не стану судить, но чаще всего такое происходит в двух случаях. Если пожилой мужчина сильно богат, и молодая девушка обогащается за счёт него, «продавая» своё тело. Либо, если дама страдает геронтофилией — горячей любовью к старикам.
Ладно, привык я даже в своих собственных мыслях занудничать! Как говорится, любви все возрасты покорны. Так что не стоит спешить вешать ярлыки и ставить диагнозы.
Куда важнее сейчас поставить диагноз именно ему.
— Говорить можете? — спросил я у пациента.
— Да… — прокряхтел он. — Меня зовут Арушино Зокен. Восемьдесят восемь лет.
Ладно, как бы я не пытался сдерживать себя, а всё-таки принимать силденафил в таком возрасте крайне опасно. Особенно, если параллельно с ним он пьёт ещё ряд некоторых препаратов.
— Арушино-сан, вы можете вспомнить, сколько миллиграмм виагры вы выпили? — спросил я.
— Таблетки три, скорее всего… — произнёс он.
— По сотне миллиграммов?
— Да-да… Точно! — закивал он.
Перебрал. И очень сильно! Больше двухсот миллиграмм в сутки принимать не рекомендуется. Ведь этот препарат даже в малой дозировке провоцирует развитие головной боли, покраснение лица, аритмии и падения давления из-за резкого расширения сосудов.
По сути, всё то же самое, что и делают нитраты. Пациенты обычно очень возмущаются и не хотят принимать нитроглицерин и изосорбиды, потому что у них начинает болеть голова и краснеть лицо. Людей сложно убедить, что лучше перетерпеть эти побочные эффекты, чем инфаркт миокарда. Но всех ведь не убедить! Нужно уметь создавать нерушимый авторитет для своих пациентов. Иначе в некоторых случаях они попросту не станут слушаться.
Но тут случай совсем другой.
— Потерпите немного, Арушино-сан, — попросил я. — Я осмотрю вас, а уже после этого мы начнём лечение.
— Да уже помирать, видимо, пора… — усмехнулся он. — Жалко только, что в процессе не помер. Всегда хотел расстаться с жизнью в объятиях такой красавицы, как Химэ.
— Глупостей не говорите, — ответил я. — Вам-то, может, это и понравилось бы. Но представьте, что она испытала бы, как сильно испугалась. Давайте с этого момента думать о своём здоровье. А не о том, в какой ситуации лучше умереть. Договорились?