— Вы это о чём? — не понял я.
— Об «онкокура», — сказал Эитиро. — Лекарство от рака. И на этот раз корпорация хочет, чтобы вы тоже участвовали в создании этого препарата. Меня просили передать, что вас ждут в отделе доклинических исследований. Туда приехал фармаколог, который очень хорошо с вами знаком.
Глава 3
Снова «онкокура»… Я думал, что «Ямамото-Фарм» уже успокоились и поняли, что продолжать производство этого препарата бессмысленно. В прошлый раз это очень плохо кончилось. Я чудом спас пациента, на котором испытывали этот препарат. А в то время режимов «анализа» у меня было чрезвычайно мало. И сама лекарская магия была едва ли способна вылечить насморк.
Но отказываться от встречи с создателями нового лекарства я не буду. Раз мне хотят дать доступ к препарату ещё на доклиническом этапе, лучше этим воспользоваться. Тогда, если что-то пойдёт не так, я смогу остановить их. Или, наоборот, помочь в производстве.
Эитиро Кагами тоже был встревожен. Мы шли с заведующим поликлиники в сторону небоскрёба корпорации молча. Я чувствовал, что он разделяет моё мнение на тему «онкокура». Но выводы нам обоим пока что делать рано.
Сейчас меня интересовало ещё кое-что, кроме готовящегося препарата. Эитиро упомянул фармаколога, с которым я знаком. Интересно, о ком идёт речь?
Мы прошли через фойе здания к лифту и поднялись к средним этажам небоскрёба, где находился офис, отвечающий за доклинические исследования. Разумеется, осмотреть там сам препарат мне никак не получится. В небоскрёбе находятся только офисы. В отделах, связанных с лабораторией, могут работать учёные и фармакологи, но они занимаются обработкой данных, высланных из основной лаборатории, находящейся далеко за пределами территории небоскрёба. Если память мне не изменяет, она как раз где-то на окраине города, куда и перенесена большая часть предприятий и прочих зданий, загрязняющих воздух за счёт выброса химикатов.
Как только Эитиро Кагами завёл меня в конференц-зал, где уже проходило собрание фармакологов, я тут же заметил, что среди них сидит сам генеральный директор — Ямамото Ватару. Раз он здесь, значит, корпорация всерьёз взялась за производство. Все, кто был причастен к созданию некачественного и крайне опасного «онкокура», уже уволены. Возможно, новая команда попытается создать действительно хороший препарат.
Надеюсь, теперь они действуют осторожно. Ведь лекарство от рака — это не шутки. Нельзя давать таким пациентам ложную надежду, а затем убивать их раньше токсичным веществом.
— Кацураги-сан! — услышал я чей-то голос из числа фармакологов. — Вот так встреча! Вас всё-таки пригласили сюда по моей просьбе?
Знакомый голос. Женский. И говорит она с небольшим акцентом, будто японский — это не её родной язык.
Смуглая кожа. Красная точка на лбу. Сложно не вспомнить этого человека. Профессор Ритика Банзаль. Фармаколог из Индии, которая работает в одном из филиалов «Ямамото-Фарм», но за рубежом — в Нью-Дели.
Я видел её всего два раза. В первый раз — в Индии. Тогда я помог ей разобраться с производством нового антибиотика и подтвердил руководству, что этот препарат можно допустить до испытаний на настоящих пациентах.
Второй раз, когда мы пересеклись, она выступала с лекцией на олимпиаде врачей в Австралии. Правда, тогда нам даже не удалось пообщаться.
Она — очень хороший специалист. Насчёт её профессионализма у меня нет никаких сомнений. Её присутствие здесь — это хороший знак. Раз Ритика Банзаль будет участвовать в создании нового «онкокура», значит, ситуация развивается не так уж и плохо.
— Намасте, профессор Банзаль, — исполнив традиционное индийское приветствие, произнёс я. А уже после этого поклонился всем остальным присутствующим в конференц-зале. — Не знал, что это было именно вашей идеей — пригласить меня в команду.
— Вообще-то, и моей тоже! — крикнул Ямамото Ватару. — Многие здесь хотели, чтобы человек, тестировавший «Онкокура-1», занялся исследованием и нового препарата — «Онкокура-2».
Даже название менять не стали. Любопытно… Надеюсь, что там другой состав. В прошлый раз уничтожением злокачественных клеток занимались специально запрограммированные вирусные частицы. Именно из-за них у пациентов часто развивались побочные эффекты вроде пневмонии или других вирус-ассоциированных заболеваний. А для онкологических больных такие побочки смертельно опасны.
Надеюсь, что они поменяли состав. Иначе я сразу же откажусь от участия. Либо придумаю, как переубедить их. А если не получится переубедить — устрою саботаж. Сотру все имеющиеся вирусы в главной лаборатории и сделаю так, чтобы они не смогли их произвести заново. Задача сложная, но что-нибудь придумаю.