"Микаса" также не избежала взрыва собственного снаряда, причем тоже в правом орудии носовой башни. Вернее, взрывов было даже два. Но первый, случившийся еще в 15.49, произошел уже после вылета снаряда из ствола и не причинил серьезных повреждений. Зато второй, в 17.46, полностью вывел и пушку, и саму башню из строя. Но в какой-то мере самым эффективным оказался уже русский 12-дюймовый фугасный снаряд с "Суворова". Этот переснаряженный по новому образцу боеприпас, в 18.18 угодивший в носовой мостик, своей взрывной волной обеспечил Хейхатиро Того, опрометчиво не пожелавшего находиться в боевой рубке, серьезной контузией и потерей сознания [примечание 5]. Адмирала смогли привести в чувство лишь спустя девять часов. На тот момент контроль японцев за действиями своих сил уже преимущественно утрачен - равно как и место "Микасы" во главе боевой линии, которое ей, подобно скрыдловскому "Орлу", в 19.35 пришлось временно оставить из-за накопившихся повреждений от русского огня. Вкупе с ранением младшего флагмана Первого отряда С.Мису, произошедшим еще около 16.20, но окончательно подкосившим вице-адмирала лишь к вечеру, это привело и к выходу из контакта с численно превосходящим врагом следом за "Микасой" все еще боеспособных "Асахи" и "Ивами".
Могло показаться странным, что Того поставил против восьми броненосцев Скрыдлова и Безобразова лишь шесть своих кораблей. Но, как пояснял потом сам японский адмирал, его расчет строился на большом числе тяжелых орудий на этой шестерке, которая могла работать на каждый борт 16-ю 305-мм, 8-ю 254-мм и 14-ю 190-мм стволами. Русские же против них имели 32 305-мм пушки на борт, и некоторый перевес у них де-факто был лишь в числе 152-мм орудий - 43 против 26 у японцев. Но вряд ли критичный, как думал перед боем Того, будучи при этом уверенным в низком качестве русских снарядов и превосходстве его собственного боезапаса. О принятых противником мерах по приведению в божеский вид и своей артиллерии (особенно шестидюймовок Канэ с их хронически ломавшимися подъемными механизмами), и особенно того, чем она стреляет, японскому адмиралу к моменту начала Цусимского сражения еще не было известно.
Помимо того, командующий Объединенным флотом не без оснований полагал, что Камимура с его восьмеркой крейсеров быстро расправится с отрядом Великого князя и окажет необходимую помощь уже его собственным силам. Однако и этому ожиданию не суждено было сбыться. Как минимум, сбыться полностью.
Действительно, корабли отряда под предводительством Александра Михайловича, говоря поэтическим языком, вытерпели на себе в тот день основную ярость японского огня. Да, на их стороне было превосходство в могуществе орудий главного калибра над противостоящими им броненосными крейсерами противника (24 десятидюймовки против всего одной пушки того же калибра и 29 восьмидюймовых). Но это лобовое сравнение не учитывало бОльшую скорострельность японских орудий, а также куда более обширные среднекалиберные батареи оппонентов - 54 ствола на борт против всего 20 у русских. К тому же площадь бронирования японских кораблей делала их гораздо лучше приспособленными для эскадренного боя. И именно за врагом в данном конкретном случае было преимущество в скорости, доходившее минимум до 3-4 узлов.
Все плюсы и минусы своего отряда Великий князь осознавал прекрасно - как и то, какую тактику скорее всего применят против него японцы. И единственным приемлемым выходом в сложившейся боевой ситуации Александр Михайлович счел решение пожертвовать наименее ценными боевыми единицами, выведя их в голову своей колонны. Роль "агнцев на заклание" закономерно досталась двум броненосцам береговой обороны. Но и "Ростислав" при этом сохранил позицию флагманского корабля - со своей по-черноморски основательной броней он был, пожалуй, лучшим выбором главного изначального "магнита" для японских снарядов. А пока эти три корабля намеренно подставлялись под массированный огонь врага, замыкающие строй "Пересвет", "Ослябя" и "Двенадцать Апостолов" с их самыми современными, скорострельными и дальнобойными башенными установками должны были постараться выбить у Камимуры как можно больше кораблей. При этом подобно 1-му отряду Скрыдлова расстановка сил в отряде Великого князя позволяла иметь три группы по два корабля для одновременного сосредоточения восьми 254-мм и шести-семи 152-мм орудий по любым трем доступным целям.
Тем не менее, первый раунд в данном конкретном противостоянии закономерно остался за Камимурой. К четырем часам дня сконцентрированный японский огонь буквально сожрал "Ростислав" и "Адмирала Сенявина" и лишь немного не успел "дожевать" "Ушакова". Общее состояние второго и уже последнего в отряде броненосца береговой обороны к тому моменту можно было описать разве что словами "краше в гроб кладут": изуродованные надстройки, пробоины в не прикрытых броней оконечностях, через которые то и дело вливалась вода, и бушующий на юте пожар, с которым никак не могли справиться аварийные партии. А единственными стреляющими по врагу оставались неведомо каким чудом уцелевшие 75-мм пушка и пара 47-мм скорострелок (эти - скорее уже от отчаяния).
Но "Ушакова", можно сказать, спас положенный под его корму вражеский снаряд, временно заклинивший руль и заставивший корабль описывать циркуляцию. Увы, ее направление оказалось в строну противника, а в завершающем витке, убравшем, наконец, броненосец за остатки русской боевой линии, еще и чуть не привело к столкновению с "Ослябей". Однако при этом бравый кораблик, словно оправдывая начертанную на его борту знаменитую фамилию, еще умудрился на циркуляции выпалить по японцам из двух сохранившихся 152-мм пушек нестрелявшего левого борта, из одной даже попав в "Асаму". Несколько же угодивших в столь удобно подставившуюся цель японских снарядов лишь искорежили надводный борт в корме и спардек, "заглушив" заодно ту самую меткую шестидюймовку - но этим и ограничились.
В отличие от близкого по конструкции "Сисоя", тоже ставшего жертвой Цусимы, "Ростислав" уходил на дно почти без крена, хотя и с изрядным дифферентом на нос. Это позволило "Всаднику" успеть снять с него значительную часть экипажа во главе с вице-адмиралом Романовым. Остатки людей с тонущего броненосца "добирал" "Гайдамак", до того поднявший из воды немногих спасшихся с перевернувшегося "Адмирала Сенявина". Увы, отказ Небогатова от одного из минных крейсеров определенно оказался пророческим...
Александр Михайлович уже был дважды ранен (левая рука потом беспокоила его еще несколько лет, а шрам на виске остался на всю жизнь), но отлеживаться в лазарете отказался и приказал переправить его на "Двенадцать Апостолов". Бой для себя он еще не считал законченным. Тем более что ожесточенная перестрелка с Камимурой отнюдь не была "игрой в одни ворота" и русские моряки под его началом тоже смогли добиться ряда успехов.
Так вышло, что еще одним "козырем в рукаве" Великого князя была, пожалуй, лучшая, чем в среднем по эскадре, квалификация артиллеристов на кораблях его отряда. "Ростислав", к примеру, в свою бытность на Черном море постоянно входил в число отличников по боевой подготовке. Таковым же, по сути, являлся и "Ослябя", где железной рукой рулил суровый и требовательный капитан В.И.Бэр. Комендоры "Ушакова" и "Сенявина" приобрели немалый опыт за долгое время пребывания в Учебном артиллерийском отряде. "Пересвет", хоть в мирное время и не блистал на учениях, успел хлебнуть военного лиха полной ложкой - и его экипаж уже кое-что умел. А на "Двенадцать Апостолов" при комплектовании эскадры были переведены расчеты орудий с "Генерала-адмирала Апраксина", хорошо знакомые и со скорострелками Канэ, и с "электрическими" башнями производства Путиловского завода.