Прошло пять минут. Кафе покинули парень с девчонкой, толстый господин в широкополой шляпе и плаще до пят помог выйти своей даме роста прямо-таки гренадерского и попытался поймать для нее такси. Дама попыталась поцеловать господина, тот отмахнулся и с выражением крайней досады удалился прочь. Дама постояла еще немного, ожидая, очевидно, что мужчина вернется, потом тоже махнула рукой и, спотыкаясь, побрела в противоположную сторону.
- Во дает! - Кантария плюнул с досады.
- Ты чего?
- Баб пьяных не люблю.
- А что смотришь тогда? - хмыкнул Егоров.
- На работе потому что! - огрызнулся Кантария, потом округлил глаза и выскочил из машины.
Егоров только рот открыл, когда увидел, что напарник торпедой несется к пьяной дамочке, и тут до него дошло, что дамочка спотыкается не потому, что слегка перебрала, а по причине неумения ходить на каблуках. Создавалось впечатление, будто элегантные сапожки на шпильках жмут ноги богатырски сложенной женщине.
- Да это мужик! - заорал Егоров и прыгнул на место водителя.
Кантария вовремя понял, что баба - не баба вовсе, а переодетый поручик Голицын, и бросился на перехват. Голицыну до входа в "Свободную Россию" оставалось пятьдесят шагов, а Кантарии до поручика - полста метров и двадцать из них - через проезжую часть. Оперативник ринулся напролом, не обращая внимания на негустой, в общем-то, поток транспорта.
Автомобилисты реагировали на внезапно появившегося посреди дороги мужика вполне адекватно: гудели клаксонами, выглядывали из окон и кляли самыми последними словами. Голицын не мог не услышать шума за своей спиной и оглянулся. Увидев стремительно приближающуюся фигуру, он понял, что его все-таки выследили и валять дурочку не имеет смысла, теперь все решают скорость и маневр. Поручик скинул страшно жмущие сапожки и припустил по тротуару босиком: он только что позвонил из туалета Распутину и попросил, чтобы охранник на входе впустил атлетически сложенную женщину без пропуска.
Кантария оценил маневр: если не успеть поймать Голицына сейчас, то выцарапать его из-под опеки депутата будет весьма непросто, поэтому вытащил пистолет из кобуры и прицельно швырнул в спину "бабе".
Тем временем Егоров на автомобиле никак не мог сдвинуться с места мостовая сильно обледенела. Он сдал чуть назад, аккуратно вырулил и, едва почувствовал сцепление колес с дорогой, утопил педаль газа в пол. Шины взвизгнули, и машина пулей вылетела на середину дороги.
Пистолет пребольно ударил Голицына под колено. Поручик взвыл, но скорости не снизил, потому что иначе - суд и Сибирь. Однако секундной его задержки Кантарии хватило, чтобы сократить расстояние почти вдвое. Он лишь мог предполагать, что делает сейчас его напарник, потому что гул, площадная брань, визг тормозов и звон битого стекла лавиной надвигались на преследователя и преследуемого.
Когда до "Свободной России" оставалось метров пять, Голицын почувствовал, что его хватают за плечо. Он резко остановился, и локоть его ткнулся в лицо бывшего подчиненного. Кантария охнул и схватился за сломанный нос. Поручик для верности пнул оперативника поддых и готов был уже нырнуть в спасительную дверь, как в нее врезалась "лада-спец", перекрывая путь к спасению.
Сидевший за рулем Егоров вскинул пистолет, и от его голоса, казалось, по стеклам побежали трещины:
- Мордой в пол, падла, или я за себя не отвечаю!
Чтобы у Голицына не возникало никаких иллюзий, он выстрелил. Пуля просвистела над ухом поручика, и тот послушно плюхнулся на обледенелый асфальт. Егоров привычно глянул на часы.
Прошло ровно семьдесят секунд с того момента, как Кантария выскочил из машины.
- Послушай, Виктор Палыч, старого жандарма. Заговор нам только мерещится. Убийство царя - это тактика народовольца. Если человеку, который вхож во власть, захочется ее захватить, он постарается сделать это в первую голову цивилизованным способом: дискредитирует правительство и главу государства, выставит себя в самом выгодном свете и чуть подтолкнет силовые ведомства. Он даже чрезвычайного положения вводить не будет - зачем народ нервировать?
Комарик слушал, сжав губы в нитку.
- Эпоха дворцовых переворотов прошла, - продолжал Максим Максимыч, - и слава Богу, что прошла. Стоит признать, что версии наши ни гроша не стоят. Да, с Тульским версия интересная, красивая даже, но именно поэтому она неверна. Чтобы стать регентом, нужно по крайней мере быть близким к царской семье, а у нас что? Нет и нет. Я думал, что с Распутиным у нас все верно рассчитано, особливо когда орлы твои Голицына повязали у него на пороге. Тем не менее признайся - пустышки до сих пор тянули.
- Завтра аудиенция, Максим Максимыч, - напомнил Комарик. - Давайте про завтрашний день думать. Я думаю, завтра будет нанесен очередной удар.
- Опять друг твой подсказал? - скривился Исаев.
- Между прочим, господин полковник, - ротмистр сцепил пальцы и уперся взглядом в столешницу, - до сих пор Возницкий подавал весьма недурные идеи. Кроме того, как вы сами знаете, в его жилах течет царская кровь...
- Виктор Палыч, - полковник махнул рукой, - кровь ничего не значит, как показывает время. Если бы у него царские мозги были.
- Все-все-все, молчу! Тем не менее вероятность покушения во время аудиенции весьма высока, и ее во что бы то ни стало нужно использовать для задержания террориста.
- Слушай, а ты уверен, что китовраса нашего примут за императора?
Затрезвонил телефон.
- Слушаю, - снял трубку Исаев.
На том конце линии кто-то взволнованно залопотал.
- Чего? - Глаза полковника полезли на лоб. - Немедленно его ко мне. Посмотрев на ротмистра, Максим Максимыч усмехнулся: - Везучий ты, Витя. Папаша Возницкого нарисовался только что.
- Папаша? Этот... Марян-Густав?..
- Да-да, Юрин отец. Сейчас приведут.
Двадцать шестое января
На пропускном пункте бушевал скандал.
- То есть как это - нет в списках? - психовал господин, увешанный кофрами и сжимающий в руках запотевший с мороза штатив. - Официальное приглашение в качестве оператора - это вам что, баран чихнул?
- Успокойтесь, успокойтесь, господин Призоров, сейчас все выяснится, ваше приглашение унесли к распорядителю, возможно, вы проходите по отдельному списку.
- Решайте быстрее, мне еще пристреляться нужно, я же здесь ничего не знаю. Безобразие какое!
Пендель, притулившийся в хвосте очереди, довольно подхихикивал. Вот что значит - современная полиграфия. Он подделал приглашение для трупоеда, используя в качестве гербовой бумаги с водяными знаками новенькую облигацию государственного займа. Знакомый химик аккуратно стравил буквы и цифры с ценной бумаги, а текст Пень почти в ноль передрал с Манькиного приглашения, подставив только необходимые слова насчет оператора и авторских прав. Он был на все сто уверен, что скандально известного репортера вышибут отсюда под зад коленкой, едва он предъявит липовое приглашение, но по какой-то причине этого не случилось. Жандарм долго исследовал бумажку, потом попросил подождать и ушел прочь.
Оскорбленный Призоров уселся в кресло ожидать своей участи и тут заметил Пенделя.
- А ты что здесь делаешь?
Пендель, поняв, что спалился, старательно засипел:
- Маньку жду, ее тоже на тусню позвали.
- Ты же всех заразить боишься, - усмехнулся трупоед.
- Уже не боюсь. Горло только... кха-кха... не проходит никак.
- Долго же тебе ждать придется. - Призоров заметил, что ушедший жандарм поспешает обратно. - Ну ладно, пока, жди давай.
Пендель поспешно отступил, так как почувствовал - голубой мундир не зря так торопится.
Так и оказалось.
- Приносим свои извинения, уважаемый Александр Михайлович, досадное недоразумение. Проходите, пожалуйста, - расшаркался офицер. - Следуйте по указателям, тут недалеко.