— Ладно, раз уж тебя пробило на откровенность, скажи: почему я больше тебе не нравлюсь?
— У парней такое не спрашивают. Стремно.
— А у придурков? Заметь, твои слова, не мои.
— Все равно стремно.
— Ну скажи.
— Нет.
— Почему?
— Потому что.
— Это не ответ. Ну же, Джоуи, не вредничай.
Разговор начинал действовать мне на нервы, и я сердито выпалил:
— Мы с тобой не ровня.
— И что, нам даже поболтать нельзя?
— Нам вообще ничего нельзя.
— Намекаешь, ты у нас красавчик, а я так, грязь под ногтями? — Моллой подбоченилась. — Со мной типа стыдно рядом стоять?
Как раз наоборот.
— Ты спросила, я ответил. Дальше думай как хочешь. — Я распахнул калитку и махнул блондиночке — топай.
— Ты меня не убедил.
— Твои проблемы, — буркнул я как болван, придерживая для нее калитку. — Все, я доставил тебя домой в целости и сохранности. Можешь приниматься за уроки. Всегда пожалуйста.
Но она застыла под фонарем, буравя меня свирепым взглядом.
— Это все из-за отца, да? — напирала она с развевающимися на ветру волосами. — Его работа? Почему ты меня избегаешь? Он запретил?
— Тебе пора, Моллой.
— Не указывай мне, Джоуи.
— Ладно. Хочешь торчать тут до посинения, торчи. — Тряхнув головой, я захлопнул калитку и зашагал прочь. — Вообще плевать.
— А по-моему, тебе совсем не плевать! — принеслось мне вслед. — По-моему, ты в меня втюрился, поэтому и ведешь себя как полный кретин. Поэтому науськал отца против Пола. Ну признай: ты в меня втюрился.
Конечно втюрился!
Она первая, кого я увидел, войдя во двор Баллилагинской муниципальной школы, и единственная, чье лицо неустанно высматривал в толпе.
— Наша Ифа славная девочка, — вещал Тони, настороженно косясь на меня своими черными глазами.
Тревога, поселившаяся в нем с того дня, когда я, заявившись в гараж, сообщил, что мы с его дочерью теперь учимся в одном классе, постепенно росла.
— Немного взбалмошная, конечно, но сейчас вся молодежь такая. Ифа любит выпендриться, не без этого, но в глубине души она славная девочка. И невинная...
— Намек понят, — перебил я его.
Не хватало еще влипнуть в историю и лишиться работы. И потом, у меня были обязательства перед семьей, а семья превыше всего. Даже шикарных блондинок с длиннющими ногами.
— К твоей дочери даже близко не подойду.
— Ты отличный парень, Джоуи. — Судя по голосу, у Тони камень с души свалился. — Не подумай, ты мне очень нравишься, но от Ифы держись подальше, не усложняй себе жизнь. Тем более она...
Слишком хороша для тебя.
— Расслабься, — успокоил я начальника. — Можешь ничего не объяснять, дураков тут нет. К твоей дочери не сунусь. На мой счет не переживай.
Тони не лукавил, он на самом деле мне симпатизировал. Работник я неплохой, только для его дочери рылом не вышел.
— Вот и молодец, — одобрительно хохотнул он. — Но ты присматривай за ней, чтобы не попала в дурную компанию и не нарвалась на какого-нибудь мерзавца. А уж я в долгу не останусь.
— Не вопрос...
— Ты бредишь, Моллой.
— А ты отмазываешься, Линч. — Подбоченившись, она раздосадованно смотрела на меня. — Между прочим, я тебя ждала.
Я изогнул бровь:
— Ждала меня?
— Ага. — Моллой кивнула и сдула с лица выбившуюся прядь. — Полгода ждала и верила, что ты наконец перестанешь страдать херней и пригласишь меня на свидание. — Она взглянула мне прямо в глаза и продолжила: — Пол шел вторым номером, сечешь?
— В смысле?
— Ох, прости, что не сообщила о своих намерениях в письменном виде, придурок! — съязвила она.
Сказать по правде, не будь Тони ее отцом и не зашивайся я на работе, ей бы не пришлось ждать ни единой секунды и зажиматься в темных углах с этим самоуверенным козлом Райсом.
Но у меня есть обязательства, которых ей не понять. Мне нужно защищать сестру, кормить братьев и ночами напролет трястись за мать. В отличие от Пола, мне некогда тусоваться, а парня с моим послужным списком ни один нормальный отец к своей дочери не подпустит.
Поэтому я совершенно не обижался на Тони.
Сам на его месте поступил бы точно так же.
— Смотрю, ты совсем извелась в ожидании, — против воли вырвалось у меня. Проклятье! Надо было давно свернуть диалог и свалить. — Так извелась, что в итоге снюхалась с сынком полицейского, упакованным по самое не балуй. По-моему, тебе грех жаловаться, Моллой.