— Знаю, Моллой. Знаю, — сверкая взглядом, прорычал он.
— Тогда завязывай вешать мне лапшу на уши, — прошипела я, обуреваемая противоречивыми чувствами. — Ты расстался со мной по своей инициативе, никто тебя не вынуждал. — В глазах щипало от набежавших слез. — Или у тебя совсем память отшибло?
— Я пытался в кои-то веки поступить по-человечески! — рявкнул он.
— Ради чего? — всплеснув руками, воскликнула я.
— Ради тебя! — Тяжело дыша, Джоуи принялся судорожно жестикулировать. — Ради тебя, Моллой. Ради, блин, тебя. Все только ради тебя! — Он сжал кулаки и процедил: — Я ушел потому, что так будет лучше тебе, а не потому, что я тебя не люблю.
— Любишь? — У меня вырвался мрачный смешок. — Теперь, когда мы расстались, ты признаешься мне в любви? — Совершенно раздавленная, я негодующе замотала головой. — Спасибо, блин, огромное.
Джоуи сощурился:
— Я говорю тебе правду.
— Ты в курсе, что творится у меня в семье, — упрекнула я, совсем обезумев от горя и желания высказать наболевшее. Своим поступком Джоуи вонзил нож мне в спину. Лезвие засело глубоко внутри, обрекая на медленную, мучительную смерть. — В курсе, как тяжело мне доверять мужчинам.
Ему хватило совести захлопнуть пасть и кивнуть.
— За четыре года Полу не удалось заручиться моим доверием. А еще я запретила себе влюбляться в него, потому что знала, чем все закончится. — Моя тирада перемежалась короткими, судорожными вздохами. — Знала, что стоит уступить, и он разобьет мне сердце. Поэтому я не уступала и хранила сердце за семью печатями. — Я всхлипнула и, тряхнув головой, заставила себя пристально взглянуть на Джоуи. — Но против тебя у меня не было ни единого шанса, согласись?
Он смотрел на меня целую вечность, прежде чем страдальчески выпалить:
— Ифа, я пытался тебя защитить!
— Как видишь, не получилось. — С губ сорвалось рыдание, ноги подкосились: адреналин в крови стремительно иссякал. — Потому мне хреново.
— Знаю, — содрогнувшись, ответил Джоуи.
— Мне хреново, — повторила я в надежде достучаться до него, заставить услышать, осознать, помочь мне, в конце концов. — Ты спрашивал, как я. Мой ответ: хреново.
— У меня и в мыслях не было... — Он осекся, провел по лицу рукой и выдавил: — Я в курсе, понятно? В курсе. Думаешь, мне лучше?
— Ты заставил меня влюбиться, — дрожа всем телом, проговорила я. — Влюбиться, довериться, открыться, а потом все отнял.
Его лицо исказила страдальческая гримаса.
— Знаю.
— Я люблю тебя. — Наплевав на гордость и чувство собственного достоинства, я обрушивала на него признание за признанием, изливала душу. — Боюсь за тебя и совершенно схожу по тебе с ума. — Горло сдавил спазм, с губ сорвался сдавленный всхлип. — И началось это с тех пор, как мне стукнуло двенадцать.
— Ифа...
— Я закрывала глаза на всю дичь, которую ты творил, хотя любая другая давно бы плюнула. Забивала на друзей. Вламывалась в наркопритоны. Выгораживала тебя, защищала, врала, чтобы спасти твою шкуру, доверила тебе свое тело.
— Ифа... — Джоуи застонал, как от боли. — Мне...
— Я не смогла бы любить тебя сильнее, даже если очень постаралась бы, Джоуи Линч. — Не в силах справиться с собой, я плакала навзрыд, по щекам ручьем струились слезы. — Не смогла бы.
Наверное, так чувствует себя умирающая змея — слабой, но чрезвычайно опасной и ядовитой.
Не понимаю, почему мое сердце так жаждало страданий.
Почему позволяло терзать и топтать себя тому, кто не дорожил мной, ни на секунду не задумывался о последствиях, о моем будущем, которого без него просто не существовало.
— Но тебя же все не устраивает! — Утратив остатки хладнокровия, я обхватила голову руками и застонала. — Правильно, куда мне, ведь мою любовь не занюхаешь через нос, не пустишь по вене...
— Ничего подобного, — дрожащим голосом возразил Джоуи. — Все совсем не так. — С прерывистым вздохом он преодолел разделяющее нас расстояние и заключил меня в объятия. — Проблема во мне, Моллой. Я себя не устраиваю, не ты.
— Очень даже устраиваешь!
— Нет, малыш. Сама прекрасно понимаешь, что нет.
— Мне не вынести, Джо. — Слезы лились нескончаемым потоком, перед глазами стояла мутная пелена, руки непроизвольно цеплялись за того, кто причинил мне чудовищную боль. — Не вынести. Ты слишком много для меня значишь.
— Вот именно, — отчеканил он. — Поэтому я и сделал то, что сделал. — Джоуи запечатлел поцелуй на моих влажных прядях и еще крепче прижал меня к себе. — Пойми, я взбираюсь на эту гору с первой нашей встречи. Пытаюсь одолеть своего демона, — страдальчески прорычал он, прильнув ко мне. — Это моя война, не твоя.