1941 год, октябрь, Москва
Совещание проводил Меркулов, но все ожидали, что в любой момент войдет Берия: уж больно важен вопрос.
Всеволод Николаевич сразу задал тон совещанию, осадив секретаря партячейки одного из управлений Филимонова, который начал с трескучих фраз о «тяжелейшем моменте» и «небывалой задаче»:
— Момент, каким бы трудным он ни был, требует дел, а не причитаний!
Обвел всех взглядом и продолжил:
— Прошу всех высказываться только по существу, без лирики и демагогии. Лопатин, начинайте!
Старший лейтенант Ломакин поднялся, провел пальцами под ремнем, поправляя гимнастерку, откашлялся. Докладывал спокойно и обстоятельно: подбор людей продолжается, случаются задержки по времени, но это совершенно естественно, поскольку военные дорожат каждым человеком, а посему стараются как можно скорее проверять сведения, сообщенные теми, кто вышел из окружения, и сразу же включают этих людей в состав формирующихся частей.
Филимонов перебил:
— По имеющимся у меня сведениям, вы, старлей, сообщили в целом о таком числе выявленных вами возможных членов спецгрупп, что их хватило бы на сотню групп, а вы по-прежнему не докладываете о выполнении задания, — Филимонов обвел всех взглядом. — Это, знаете ли, наводит на мысли…
Пауза наступила неприятная.
Прервал ее Меркулов:
— Вы, Филимонов, считаете, что группа Ломакина занимается саботажем? Я правильно вас понял?
Филимонов, довольный тем, что снова оказался в центре внимания, повернул лицо к Меркулову, бодро поднялся и начал:
— Я, Всеволод Николаевич, сказал о том, что затяжка времени группой старшего лейтенанта Ломакина в данный момент времени, в данных обстоятельствах мешает нашему общему делу.
Меркулов уже начал подниматься со своего стула, когда от двери раздался голос Берии:
— Ну, что же, товарищ Филимонов, возможно, руководство в самом деле упустило из-под контроля работу группы товарища Ломакина. К сожалению, промахи в работе могут быть у любого человека, следовательно, они могут появиться и у группы лиц. Вы совершенно правы.
Все знали, что с того момента, когда был создан Государственный Комитет Обороны, а произошло это тридцатого июня, Берия занимался вопросами работы наркомата внутренних дел только в отношении самых важных дел, непосредственно касавшихся ГКО.
Появление его на, казалось бы, рядовом совещании, которых в день бывало до десятка, могло означать только одно: вопрос отнесен к числу важнейших!
— В чем конкретно, товарищ Филимонов, вы видите промахи товарища Ломакина?
— Я считаю, товарищ Берия, что работать следует быстрее и результативнее, — проговорил Филимонов и замолчал.
Берия не спеша прошел от двери, где он продолжал стоять еще некоторое время, взял стул, стоявший у стены, поставил его рядом со стулом, на котором сидел Меркулов, уселся. Но не сразу. Еще немного поерзал, то ли устраиваясь удобнее, то ли намеренно обостряя ситуацию.
— Что вы молчите, товарищ Филимонов? — спросил он вдруг, будто опомнившись. — Мы ждем.
— Видите ли, товарищ Берия…
Филимонов развел руками.
— Дело в том, что, как я считаю, сейчас дорог каждый час, каждая минута, а группа товарища Ломакина топчется на месте.
— Товарищ Филимонов, я прошу вас говорить конструктивно, — в голосе Берии появились металлические звуки. — Какие ошибки видите вы?
— Товарищ Берия, задача, поставленная перед группой Ломакина, заключалась в том, чтобы отобрать сорок-пятьдесят человек для выполнения важного правительственного задания, а мы видим…
— Вы не видите, Филимонов! — вскочил Берия. — Вы пытаетесь делать вид, что заняты делом, а занимаетесь лишь демагогией!
Он подошел к двери кабинета, распахнул ее и спросил у секретаря:
— Что у вас записано? Когда я вошел в кабинет?
Выслушав ответ повторил:
— Четырнадцать тридцать семь?
Идя к столу, демонстративно посмотрел на часы:
— Сейчас четырнадцать сорок три, и вы, Филимонов, отняли время у всех присутствующих, включая члена Государственного Комитета Обороны!
Остановился, повернулся к замершему Филимонову и повторил:
— Вы отняли у нас шесть минут своей пустой болтовней, которая заставила нас отвлечься от главного!
Берия сел и сказал, обращаясь к Меркулову:
— Обязательно таких людей приглашать на совещания? У него важный участок?
Потом предложил:
— Всеволод Николаевич, продолжайте! Простите, что перебил.