Третья Тойота выглядела относительно не пострадавшей. А вот вторая, стоявшая перед ней — было видно, что стекло забрызгано чем-то темным, на дверце, на стеклах — пулевые отверстия. Решив помогать тем, кому еще можно помочь, он сунулся в третью Тойоту
— Пострадавшие...
Ему в лицо смотрел пистолет
— Свои! Черт... Янки Дудл! Христиане!
Он никак не мог вспомнить пароль на сегодня — но человек поверил и опустил пистолет.
— Что произошло?
— Полное дерьмо. Надо убираться...
Это был кто-то из местной станции ЦРУ
— Дайте руку, сэр
Они выбрались из машины... со всех сторон сбегались к месту взрыва люди, в основном мужчины. И тут один — молодой, бородатый, заорал как резаный, показывая на них
— Это он! Неверный!
— Неверные!
Конли похолодел от ужаса. Толпа, до этого стремившаяся к месту подрыва — моментально окружила его. Вонь, бороды, распяленные в крике рты, кричащие что-то незнакомое
— Аллаху Акбар! — заорал кто-то
Конли подумал — вот и конец.
И тут оглушительно — как будто второй взрыв — громыхнул двенадцатый калибр.
У морпехов не было ни одного автомата — но в машине было аж три Моссберг-590, на близком расстоянии страшное оружие. Пары выстрелов — хватило, чтобы толпа очнулась от морока крови
— Назад! Назад, застрелю!
К ним пробился Бертоллини, он встал рядом, направив двенадцатый калибр на толпу
— Расходись! Или всех перебью!
Взвыла полицейская сирена... и бородатые окончательно шарахнулись в сторону
Шейх Абдалла Азам погибнет через четыре года. Точнее, через три с половиной. Когда он выйдет из клуба при мечети, где произнес очередную полную ненависти и призывов убивать евреев речь, и пойдет домой пешком в окружении сторонников — рядом, на тротуаре, взорвется минометная мина, спрятанная в куче мусора.
У МОССАД окажется долгая память...
06 сентября 1985 года.
Москва
Зинаида Ивановна понятия не имела что делать, но и понимала, что Егор просто так просить не будет. Если просит — надо делать.
Как у всех советских женщин — у нее основным капиталом была записная книжка. Не имей сто рублей, а имей сто друзей — великая советская мудрость. Через записную книжку можно было найти кого угодно и найти что угодно — и любой, кто хотел хоть что-то в своей жизни представлять, вынужден был играть по неписанным ее правилам.
Она начала обзванивать подруг из тех, кого знала — и через два часа бросила это дело. С удивлением она поняла — у Раисы Максимовны Горбачевой ни подруг ни даже просто знакомых, с которыми бы она поддерживала отношения нет.
Совсем.
Это ее удивило. В конце то концов — нельзя же совсем без друзей. Она сама привыкла к одиночеству — дочь репрессированных, все ее сторонились, тогда так принято было. Но из статуса изгоя — она доросла до жены сначала первого на области, потом и второго человека в партии. И понятно, у нее сразу появилось много друзей. Понимая всю фальшивость этого — она все же не отталкивала людей, чем-то помогала
У Раисы Максимовны друзей не было.
Через еще два часа поисков она нашла хоть какой-то подход. А в СССР не принято было просто приходить и говорить — вот, я такой то, здравствуйте — вас должен был кто-то познакомить. Ей дали телефон Татьяны Ивановны Заславской[23], доктора экономических наук, специалиста по колхозной тематике, которая сейчас работала в Госплане в какой-то особой группе. Она работала в том числе и по договорам с академическим институтом, который возглавляла Раиса Максимовна.
Заславская оказалась довольно легким на общение человеком, быстро согласилась встретиться...
— ... Это вам Мераб поможет — безапелляционно заявила она, когда Лигачева после десятка клятв о тайне (которые женщины обычно не держат) изложила суть беды
— Какой Мераб?
— Мамардашвили. Он у нее сейчас ведущий научный сотрудник.
...
— Они вместе учились — давно, еще в пятидесятых. Мераб кстати и к Михаилу Сергеевичу вхож, он знает наверное
— Вряд ли. А как его найти
— Записывайте... скажите что я порекомендовала
— Спасибо.
— Не за что. Вы ведь в Томске работали?
— Егор Кузьмич работал, я то тут при чем?
— Ну все равно, сибиряки.
Заславская вдруг наклонилась вперед
— Спасибо. И Михаилу Сергеевичу передайте спасибо
— За что? — растерялась Лигачева
— За то, что они делают.
23
Т. Заславская — автор так называемого «Новосибирского манифеста», который был ДСП, но ее начальник, академик Аганбегян приказал размножить его и кто-то переписывал от руки. В дальнейшем КГБ изъяло все экземпляры, но что-то попало на Запад и его зачитывали по Радио Свобода
Меж тем в манифесте не было ни секретной, ни даже антисоветской информации — просто признавалось что в экономике есть проблемы и она недостаточно эффективна. Но в 1982 даже просто признать наличие экономических проблем — было антисоветчиной
Сама Заславская потом признавалась, что она и не думала причинять СССР вред