Члены коллегии молчали, потом маршал Соколов заметил
— Исторически сложилось, что подходящие судостроительные мощности у нас там, Михаил Сергеевич. Решением ЦК...
— Я говорю не про решение ЦК и не про историю. Я говорю про элементарный здравый смысл.
...
— Я не говорю о том, что американцы имеют десять авианосцев, и это не считая десантных вертолетоносцев способных при необходимости нести и самолеты вертикального взлета. Что есть у нас? Наши флоты не имеют даже полноценных оборонительных возможностей...
— Так Михаил Сергеевич, американцы же ведут агрессивную, разбойничью политику и для этого им нужны авианосцы и вертолетоносцы. Есть программа...
— Хватит изъясняться штампами и догмами. Я гражданский человек, признаю — но даже бегло ознакомившись с госпрограммой вооружений, я вижу в ней опасные ошибки и пробелы. И это при тех тратах, которые на нее заявлены. А ведь эти траты товарищи — не построенные дома, больницы, школы, дороги...
На самом деле, в программе был один общий перекос — на оружие для «большой» тотальной войны, оружие судного дня. Огромное количество ядерных ракетоносцев — могут пригодиться только в судный день, в мирное время они почти бесполезны. Они не могут ни патрулировать, ни проецировать силу, у них нет почти никакого оружия — кроме ядерного. В то же время — американские авианосцы полезны в мирное время и постоянно используются. Точно так же, например — с военными базами. Мы тратим на базы намного меньше просто потому, что не умеем извлекать выгоду из нахождения где-то базы. Мы наоборот, еще и тратить умудряемся на интернациональную помощь. Хотя некоторые американские базы наоборот — содержит страна пребывания.
— Поэтому, товарищи — на данный момент, считаю, что в госпрограмме вооружений есть серьезные пробелы и ошибки. Для их устранения приказываю образовать пять рабочих групп — по флоту, ВВС, десанту, пехотным частям и войскам специального назначения, который выделен, как вы знаете в самостоятельный род войск. Срока для представления первых докладов даю ровно месяц. Особое внимание уделить защищенности и оснащенности отдельного солдата, с учетом тех уроков, которые мы получили в Афганистане, а американцы — во Вьетнаме. Приказываю внимательно изучить опыт стран НАТО и отдельным разделом в докладе указать — что из него подлежит внедрению. Авианосную программу полностью пересмотреть текущее строительство приостановить, посмотрите, как мы сможем завершить корабли, которые заложены. Советские авианосцы проектировать с водоизмещением не менее восьмидесяти тысяч, с атомной силовой установкой и катапультным взлетом. На этом пока все, товарищи срок — пошел.
Уже на выходе меня догнал маршал Соколов
— Михаил Сергеевич, как не справившийся... мой рапорт будет к вечеру в вашем секретариате. Если разрешите, на мое место...
— Какой рапорт, товарищ маршал. Что за малодушие?
Соколов растерялся
— Я же не справился с работой, Михаил Сергеевич
— Не справились — исправляйте. И исправляйтесь. Уйти легко. Кто работать будет? Знаете, как в первые годы советской власти был такой условный расстрел. Умереть то легко. А ты искупи. Делом докажи!
— Ты его чуть до инфаркта не довел...
— Слушай, Михаил Сергеевич, скажи, пожалуйста, а почему здесь все так критику болезненно воспринимают. Слова не скажи. Теперь ты говоришь, с инфарктом человек может грохнуться...
— Ну как, люди же за дело болеют.
— Дело надо делать, а не болеть. У вас тут как после тридцать седьмого, все запуганы, что начальство скажет.
— Опять очерняешь.
— Да нет, просто приспособиться пытаюсь.
— А в Америке не так?
— Нет, конечно.
— Капитализм, понятно.
— Нет, не это. Американцы привыкли все претензии высказывать в лицо. И в самых неприятных порой выражениях. Там это нормально — и никто и камень за пазухой не таит и в обморок не грохается. Ладно, проехали
04 сентября 1985 года.
Москва, Кремль
В Кремль приехали уже ближе к полудню. Спустился в столовую — кстати, я отказался от собственной столовой, и от того чтобы мне обед поднимали в кабинет, и если случалось, сам шел в столовую и питался вместе с работниками аппарата. Глядя на это — подтянулись и другие члены Политбюро, так что увидеть в столовой скажем товарища Алиева или товарища Соломенцева — было теперь делом совершенно обычным.