— Возможно, сейчас, когда Брежнев «нарезал» ему удел из госкомитетов и НПО, — медленно проговорил министр иностранных дел, — Андропов сумеет проделать и «работу над ошибкой»?
— Вполне вероятно, — согласился Густав. — Что характерно, Андропов в реализации своего «конструктива», насколько можно оценивать, всегда предпочитал не пересекаться напрямую с министерской системой, действуя на внутреннем поле через госкомитеты, например, через Госкомитет по внешнеэкономическим связям.
Громыко рассеянно покивал, и неожиданно остро глянул на собеседника:
— Спасибо за консультацию, Густав. Я вас понял… и хочу, чтобы и вы поняли: мне самому необходима «независимая» аналитическая контора с «группой консультантов». И было бы очень неплохо, если первым из них станете вы.
— Я согласен, — спокойно ответил гость, и пожал протянутую руку хозяина.
Понедельник, 6 ноября. Утро
Ленинград, Измайловский проспект
Небо за окнами прояснилось с вечера, обещая солнечную погоду, хотя ветерок поддувал холодный. Деревья зябко качали голыми ветвями, а я улыбался предзимью — от горячей батареи восходил ток приятного тепла. А еще грела меня невинная радость школьника — каникулы!
Родители ушли на работу, и я встал. Встал, никуда не торопясь, манкируя зарядкой — так, размялся чуток, отжался раз десять, чисто для разогреву.
Требовательно зазвонил телефон, и я лениво прошествовал в прихожку.
«Паштет, наверное, натура неугомонная…» — притекла праздная мысль.
— Алло?
— Это квартира Соколовых? — ухо ласкал энергичный девичий голос с легчайшим прибалтийским акцентом.
— Да.
— А могу я услышать Андрея Соколова?
— Это я.
— О, очень приятно! — обрадовалась трубка. — Здравствуйте, Андрей! Меня зовут Светлана Павловна, я работаю в газете «Комсомольская правда». И мне поручили взять у вас интервью. Не возражаете?
— Да нет… — промямлил я, соображая. — А…
— Тогда давайте встретимся и поговорим! В любое свободное время, но лучше в ближайшие два-три дня, поскольку я не ленинградка. Наша встреча не займет более получаса. Думаю, мне этого хватит, чтобы написать обзорную статью о вас и о ваших инициативах!
Я даже поежился от удовольствия. Интервью для моих планов — это просто находка! Хватайся за шанс, Дюха, и пользуйся!
— В принципе… — затянул я, набивая себе цену. — А вы уже в Ленинграде?
— Да, Андрей! — интимно выдохнула трубка.
— Тогда… Давайте пересечемся во второй половине дня.
— Где, Андрей?
— М-м… Можно на Театральной площади… Напротив театра оперы и балета имени Кирова есть скверик, где памятникРимскому-Корсакову… Может быть, там?
— О, замечательно, Андрей! Лет пять назад я была в Кировском, давали «Евгения Онегина», и я помню тот сквер! В три часа ровно… устроит?
— Вполне.
— Всё, тогда до встречи, Андрей! На мне будет красная куртка, и моя сумочка того же цвета… Ах, мы узнаем друг друга! До свиданья и… Очень на вас надеюсь!
— До свиданья… — отпустил я, но провод донес лишь короткие гудки. — Надеется она…
Ворчание мое, впрочем, было напускным — девичий звонок меня даже взволновал. Молодоват голос-то…
— Ага, — буркнул я. — И приятноват…
Тот же день, позже
Ленинград, Театральная площадь
После обеда потеплело, и солнечный ноябрьский день выглядел весенним. Вот-вот завеет ветер с юга, касаясь голых деревьев, и словно побуждая почки набухать клейкой зеленью…
Я вышел к скверу за добрую четверть часа до означенного времени, и был приятно удивлен — эффектная девушка в темно-алой короткой куртке уже сидела на скамье, спиной к консерватории, и увлеченно рылась в сумочке цвета пионерского галстука.
— Здравствуйте, Светлана Павловна! — храбро сказал я, подойдя, хотя на отчество журналистка не тянула. Вероятно, минул год, как она окончила журфак.
Одета девушка была со вкусом, не вызывающе, но сексуально — вырез на юбке подпускал взгляд к стройному бедру, а черные ажурные колготки фигурно облегали длинные ножки.