Огромная сизая туча клубилась под потолком, металась от стены к стене, будто раненый зверь, что предчувствовал свою смерть, трещала молниями, завывала ураганным ветром, билась в агонии, а потом распалась на множество мелких серых хлопьев, что истаяли, не достигнув пола.
Альва трясло. Стоя на коленях, он принялся лихорадочно ощупывать свое тело. Тьма вышла из него, но оставила во рту привкус тлена, а в груди — холодную пустоту. Он ощущал себя грязным, оскверненным, поруганным. При мысли о паразите внутри его гадливо передергивало.
Но все кончено. Кончено. Они в безопасности. Сущность не нашла себе новую жертву, и ее засосало в мир Теней.
С прерывистым вздохом Альв на коленях подполз к кровати Хель и обнял спящую девушку, с облегчением уткнувшись лицом ей в плечо.
Самое страшное позади.
Глава 40
— Чары сняты. Она очнется с минуты на минуту, — голос надо мной, кажется, принадлежал моей сестре.
Тьма вокруг меня кружилась, кружилась, кружилась. Когда-то, в детстве, муж нашей няни соорудил для нас с Кияной во дворе замка качели. Из досок и веревок, подвешенных к дереву. Мы заливисто смеялись, взлетая к зеленым кронам, сквозь которые пробивался солнечный свет. Вверх. Вниз. Небо. Земля. Небо.
Мне казалось, что сейчас я тоже качаюсь на таких качелях, только в кромешном мраке.
Вверх. Вниз. Вверх. Вниз.
— Смотрите, она приходит в себя.
Очень ясно, очень отчетливо я ощутила, как дрогнули мои веки. Голова казалась тяжелой, как после очень долгого сна, который затянулся настолько, что перестал быть полезным.
Кто-то взял меня за руку. Ладонь была мягкая и нежная. Женская.
— Хель, Хель, — я узнала голос Кияны, а когда открыла глаза, увидела ее лицо — бледное, усталое, с опухшими веками.
Если я, по ощущениям, спала целую вечность, то сестра выглядела так, будто несколько ночей не смыкала глаз.
Кияна сидела на стуле рядом с моей кроватью, а за ней стоял Альв, такой же, как она, помятый и осунувшийся. Наши взгляды встретились, и он улыбнулся, мягко, тепло, ободряюще, словно обнял меня своей улыбкой.
— Что… что случилось?
Я чувствовала себя ужасно слабой, каким-то вялым, подгнившим овощем. Не было сил даже подняться с постели и умыть лицо, а очень хотелось. Прямо сейчас я испытывала горячую потребность освежиться, промочить сухое, как песок, горло и получить ответы на бесчисленные вопросы, наводнившие мою голову.
Я помнила, что сбежала из Андера вместе с Альвом. А вот почему и с какой целью, забыла.
Вспышкой перед внутренним взором пронеслись события в лесу. Нападение разбойников, жалобные стоны раненой лошади, грохот и тучи пыли.
Картинка сменилась. Блики костра танцевали на волнистой стене пещеры. Ночь. Дождь. Жадный рот, требующий ответа. Руки на моих бедрах. Приятная тяжесть мужчины на мне и запах страсти.
Мы с Альвом целовались!
Я отвела взгляд. На миг мне показалось, что все мои непристойные мысли написаны на лице.
— Хель, ты только не вини себя, — всхлипнула Кияна, сжав мою руку до того крепко, что я поморщилась. — Ты не виновата! Это не твоя вина. Тебя заставили.
Я посмотрела на сестру в недоумении.
О чем это она?
Не замечая вопроса в моих глазах, Кияна продолжила:
— С отцом уже все в порядке. Целители обещают поднять его на ноги.
С отцом…
— Что с ним? — я села на кровати. Сердце в груди подпрыгнуло. — Что-то случилось, пока меня не было? Очередное покушение? Здоровье?
Кияна застыла, растерянно хлопая глазами.
— Ты… не помнишь? — она оглянулась через плечо на Альва, и между ними произошло что-то похожее на молчаливый разговор.
Мне это не понравилось. От этих их переглядываний я занервничала еще сильнее. Они мялись, явно не решаясь мне что-то рассказать, а значит, случилась какая-то беда.
— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь…
И тут я вспомнила. Воспоминания вернулись все и сразу. Одновременно. Хлынули волной и за секунду затопили мой разум, отчего виски взорвались дикой болью. Вскрикнув, я зажала голову ладонями, словно боялась, что череп треснет и пыталась это предотвратить.
Картинки из прошлого, цветные и серые, четкие и мутные, замелькали перед глазами.
Я ударила папу ножом! Едва не убила его! Собственного отца!
О боги…
На какой-то миг я ослепла и оглохла от ужаса, от чудовищного чувства вины, захлебнулась в воспоминаниях и эмоциях, что они вызывали, а когда вынырнула в реальность, обнаружила, что рыдаю в объятиях Кияны.
— Ты не виновата, — раз за разом повторяла сестра, гладя меня по вздрагивающей спине. — Это она тебя заставила. Темная Сущность. Зло. Ты не ведала, что творишь.