Нет. О, нет.
Этого не может быть.
Книга называлась «Углубленная математика: математический анализ».
Математический анализ! Я о таком слыхом не слыхивал.
Я и в седьмом–то классе был в математике полным нубоб, а здесь какой–то анализ!
Учительница увидела меня и прищурила глаза.
— Мэтт, а ты уверен, что учишься в этом классе?
— Нет! — закричал я, прыгнув со своего места. — Я не должен быть в этом классе, так ведь?
Учительница добавила:
— Ты во втором–третьем классе, Мэтт. Или тебя перевели?
— Нет–нет! Всё хорошо, — я начал выходить из классной комнаты. — Я просто перепутал классы, вот и всё!
Я пулей вылетел от туда.
«Уже час, — подумал я. — Или к двум тридцати я не вернусь.»
Думаю, на математику я сегодня уже не успею.
«Ну, а сейчас тогда что делать?» — спросил я себя, идя по коридору.
Прозвенел звонок. На встречу мне шёл невысокий унылый мужчина в очках. Тоже учитель. Он шёл, чтобы закрыть дверь своего класса. И тут он заметил меня.
— Амстердам, ты опять опаздываешь, — рявкнул он мне. — Давай, потарапливайся.
Я ринулся в класс, надеясь, что там проходят то, в чём я разбираюсь. Может быть, класс литературы, в котором читают комиксы.
Не тут–то было.
Да, это был класс литературы.
Но мы там читали не комиксы, а «Анну Каренину».
Во–первых, в этой книге около десяти тысяч страниц. Во–вторых, все её прочитали, кроме меня. В-третьих, если бы я и начал её читать, то даже через миллион лет не понял бы о чём там говорится.
— Так как ты опоздал, Амстердам, — сказал учитель, — то первым начнёшь читать. Давай, начинай. Страница сорок семь.
Я сел за парту и пошарил вокруг.
— Э… сэр, — я просто не знал, как его зовут. — Э… У меня нет с собой этой книги.
— Конечно, нет, — вздохнул учитель. — Робертсон, дай, пожалуйста, свою книгу Амстердаму.
Робертсон протянула роман девушке, которая сидела со мной. Да что с этим учителем? Что он всех по фамилии называет?
Девушка подала книгу мне.
— Спасибо, Робертсон, — сказал я.
Она нахмурилась.
Я так понимаю, что она не Робертсон. Но тогда как её зовут? Никогда не видел её прежде за всю свою жизнь.
— Сорок седьмая страница, Амстердам, — повторил учитель. — Я нашёл нужную страницу и глубоко вздохнул.
Эта страница была переполнена длинными словами. Трудными словами. Словами, которых я не знал.
К тому же там были длинющие русские имена.
«Я же выставлю себя полным дураком» — понял я.
«Просто прочти хотя бы одно предложение» — сказал я себе.
Но была одна проблемка: эти предложения были очень длинными.
— Ты будешь читать или нет? — требующим тоном спросил учитель.
Я глубоко вздохнул и прочитал первое предложение:
— Молодая княгиня Щербе… Щербят… Щерблятская…
Робертсон захихикала.
— Щербацкая, — поправил меня учитель. — Не Щербляцкая, а Щербатская. Все эти имена мы уже проходили, Амстердам. Ты должен был их уже знать.
Щербацкая? Даже после того, как учитель произнес для меня это слово, я всё равно не cмог его произнести. Когда в седьмом классе у нас были контрольные по английскому, я никогда не встречал таких слов.
— Робертсон, читай ты за Амстердама, — повелел учитель.
Робертсон взяла у меня свою книгу и начала громко читать. Я попытался внимательно следить за текстом. Там вроде говорилось о каких–то людях, которые пошли на какой–то балл и о каких–то там чуваках, которые хотели женится на княжне Кити. Это для девчонок. Я зевнул.
— Скучаем, Амстердам? — спросил учитель. — Может быть, я смогу тебя немного взбодрить? Ну–ка перескажи нам этот отрывок.
— Пересказать? — повторил я. — Вы имеете ввиду, что мне нужно пересказать вот этот вот отрывок.
— То есть то, что я только что сказал.
Я пытался тянуть время. Когда же уже закончится этот дебильный урок?
— Пересказать… Ну, я пересказываю, — пробормотал я себе под нос, как будто собираясь с мыслями. — Итак, о чём здесь говорится? Это весьма сложный вопрос…
Все другие ребята повернулись на своих местах и уставились на меня.
Учитель постукивал ногой по полу:
— Ну, мы ждём.
Ну и что я мог сделать? Я понятия не имел, о чём там говорилось. Я решил сметить тактику и воспользоваться старым добрым побегом.
— Мне нужно в туалет, — сказал я.
Все засмеялись, кроме учителя: он закатил глаза.
— Иди, — сказал он. — И на обратном пути зайди к директору.
— Но почему?