Савонин-старший пожал плечами. А младший невольно восстановил в памяти биографию их собеседника.
Некогда примерный кадровый офицер, он мог кое-чем и похвастаться. В 1906 году окончил Одесский кадетский корпус, затем в 1908 году — Александровское военное училище, после чего был выпущен хорунжим в 1-й Сибирский казачий полк, который был расквартирован в Джаркенте, на должность командира сотни.
С началом Первой мировой войны переведён в 4-й Сибирский казачий полк (г. Кокчетав) в чине сотника. В августе в мобилизационном лагере в результате бытового конфликта на почве неуставных отношений рядовые казаки убили подъесаула Бородихина. Анненков лично донёс о случившемся сибирскому войсковому атаману. На требование от прибывшего с карательной экспедицией генерала Усачёва назвать зачинщиков и лиц, причастных к убийству офицеров ответил отказом, заявив, что он офицер, а не доносчик. 13 августа под Кокчетавом были расстреляны 8 непосредственных участников убийства Бородихина, еще 20 человек были осуждены на каторжные работы. Вышестоящий окружной военно-полевой суд отменил оправдательный приговор низшей инстанции и приговорил Анненков к 1 году и 4 месяцам заключения в крепости с ограничением в правах. Отбытие наказания Анненкову заменили направлением на германский фронт.
В 1915 году — в составе 4-го Сибирского казачьего полка участвовал в боях в Белоруссии в районе Пинских болот. Попав в окружение, вывел остатки полка.
В 1915–1917 годах Борис Анненков командовал одним из т. н. «партизанских» отрядов, созданных по его инициативе. В ряде публикаций упоминается награждение Анненкова французским орденом Почётного легиона (из рук генерала По). Также был удостоен российских военных наград: ордена Святой Анны IV степени, Святой Анны III степени, ордена Святого Станислава II степени с мечами, Святой Анны II степени с мечами, солдатского Георгиевского креста с лавровой ветвью, а также благодарностей от командования. Высочайшим Повелением от 11 января 1917 года в должности подъесаула (капитана) награжден Георгиевским Оружием.
Отец меж тем «докладывал обстановку» генералу:
— Мы из Бухарского эмирата, там сломлено сопротивление Энвера-паши, и по сведениям Фрунзе они планируют на следующей неделе выдвинуться сюда, чтобы нанести массированный удар по вашим позициям. Тем более, что войско Дутова уже почти целиком разгромлено…
— Знаю, — отмахнулся Анненков. — Приползли сюда битые-перебитые. А нужны ли они мне здесь? У меня и своих ртов хватает, а в былые времена от этих оренбургских увальней снега зимой допроситься нельзя было! А как припекло — так вспомнили про Бориса! Ишь ты! Нет уж, на общих правах с населением я их тут расквартировал. Жировать да барствовать не будут боле! А ты, поди, тоже за тем самым ватагу свою привел?
— Никак нет. Мы пришли поддержать вас в военных операциях. Мы были на самых опасных участках фронта, проходили обучение за рубежом, имеем большой опыт и современное вооружение.
При последних словах Анненков вскинул брови.
— Эвона, вооружение! Это хорошо. Ну коли силу с собой привел, то гостем будешь. А не то — вмиг зароем. Много я тут этих отставных дутовцев к Духонину в штаб отправил! А ты кто таков будешь? — атаман посмотрел на Никиту. Отец выручил его:
— Это студент. Прибился с нами. Образованный. Жалко бросать, погибнет.
По Никите было видно, что он не солдат, потому версия отца показалась ему вполне приемлемой.
Анненков скептически взглянул на него:
— Ну что ж, дело твое. Пусть остается. С ним даже веселее. Ты вот студент, говоришь?
— Так точно-с.
— Значит, в стихах понимаешь?
— Немного. Как все.
— Послушай-ка вот, я тут написал, — атаман прокашлялся и начал:
23
Неотвратимое возмездие / Под ред. С. С. Максимова и М. Е. Карышева. — М.: Воениздат, 1979. — С. 117–132.