В то же время отделение № 4, как справедливо обращает внимание Л. Гондек, ограничивалось проведением неглубокой разведки и классической контрразведкой. Территория его д е ятельности охватывала пространство по линии границы с Германией от Равича до Карпат. Как уже ранее упоминалось, по вопросу о месте дислокации этого отделения возникали разногласия (в Кракове или Катовицах). Оба решения имели как позитивные, так и негативные стороны. Дополняя информацию о Катовицком отделении, следует добавить, что оно располагало несколькими офицерскими постами в Цешине, Хожове, Новом Тарге, Острове Великопольском и Ченстохове. Два последних приняло созданное в 1939 году отделение № 6 в Лодзи, работу каждого поста контролировал начальник, которому подчинялись штатные разведчики и административные работники. Разведчики располагали сетью информаторов и агентов, действовавших на территории противника. Офицерские посты Быдгощского отделения имели более расширенную внутреннюю структуру, чем Катовицкого.
Большое влияние на деятельность отдельных отделений оказывали личность начальника и его предрасположенность к сотрудникам. В 1930-х годах отделением № 4 поочередно руководили 4 офицера, вышедшие из линейных армейских частей: майор Л. Садовский, подполковник К. Пясецкий, майор К. Шпондровский и майор Куничак. В то же время Быдгощским отделением руководил почти 9 лет (1930–1939) майор Ян Жихонь, что являлось редким исключением. Это была очень противоречивая личность — высказываемые мнения о нем в различных воспоминаниях по своему содержанию очень разняться. Прежде всего, работники реферата «Восток» критически относились к методам и способам разведывательной работы, проводимой майором Я. Жихонем. Т. Новиньский следующим образом представил поразительную карьеру этого офицера в органах военной разведки: «В 1930 году капитан Ян Жихонь принимает отделение. Следует подчеркнуть, что, как правило, на такие должности назначались офицеры с высшим военным образованием. Еще не было случая, чтобы во главе отделения был поставлен офицер без окончания школы Главного штаба и высшего военного учебного заведения. В то же время в данном случае на эту должность приходит относительно молодой капитан».
С. Струмпх-Войткевич представил нелестную оценку майора Жихоня: «Среди учтивых и элегантных штабистов он выделялся провокационно резкими манерами поведения и небрежностью в ношении одежды, а также был известен необыкновенными экстравагантными поступками, которые совершал в ходе службы, отличаясь язвительным высмеиванием руководителей».
Подобные трудности имели в общении с ним представители местных государственных властей. Последний перед началом войны староста в Быдгоще Юлиан Суски так вспоминал о контактах с майором Жихонем: «На почве агитации среди местных немцев происходили разногласия местных правительственных властей с так называемым отделением II Отдела Главного штаба в Быдгоще. Эта агентура была теоретически законспирирована и не подчинялась ни старосте, ни местным военным властям. Она выполняла не контрразведывательные функции, а занималась активным шпионажем в Германии. Не только я, но также другие окрестные старосты, и даже генерал, командовавший Быдгощским гарнизоном, выражали свое недовольство в отношении этой агентуры и ее шефа. Я лично старался избегать каких-либо отношений с начальником отделения Жихонем, но не по причине подозрения его в измене, в которой тогда его никто не обвинял, а в связи с тем что, по моему мнению, он являлся человеком без зазрения совести, злоупотреблявшим алкоголем и склонным к совершению незаконных проступков».
Совершенно иное мнение о майоре Жихоне имел Роман Водзицкий, который в 1928–1934 годах работал в Генеральном комиссариате РП в Свободном городе Гданьске. «Новый руководитель сухопутного подразделения, капитан Ян Жихонь, достигнувший тогда едва 26 лет, произвел на меня впечатление как человек значительно старшего возраста, обладающий жизненным опытом. Несмотря на достаточно правильные черты лица и крепкую фигуру капитана, в его внешности ничего не поражало. Однако в Жихоне ощущался какой-то исключительно тяжелый, подготовленный к взрыву заряд энергии, хотя он любил играть роль бесцеремонного рубахи-парня. На работу в Гданьск он был направлен непосредственно мною. Жихонь еще на прежней должности в Катовицах считался восходящей звездой польской разведки по Германии. Его ожидало бурное будущее, особенно в военной эмиграции в Лондоне, где он стал героем громкого процесса».
Положительной оценке личности Яна Жихоня в большой степени способствовали работы Л. Гондека и В. Козачука — авторов многих статей о деятельности польской разведки в Германии. Следует согласиться с тезисом о том, что очень трудно оценить кадровых работников разведки, действовавших постоянно за кулисами, в атмосфере секретности и конспирации, тем более таких, как Ян Жихонь, использовавших в своей работе экстравагантные и нешаблонные методы.
Большое влияние на создание организационных трудностей, прежде всего в восточных отделениях, оказывали постоянные кадровые изменения. «Установление системы разведки, необходимой при методической работе, сталкивалось со значительными трудностями по причине внутренних кадровых изменений в отделениях, вызванных или увольнениями ряда офицеров, или необходимостью замены несоответствующих своим должностям начальников. Это последнее обстоятельство имеет большое значение, т. к. смена руководства тянет за собой изменение системы и методов работы, а также проведение внутреннего организационного построения от основ», — так раскрыл эту проблему руководитель отделения № 1 в Вильно подполковник Ежевский. Поэтому 19 апреля 1925 года руководитель II Отдела полковник М. Байер на совещании в Центре обратил внимание на необходимость внимательного подбора офицеров на все должности и установления правила, что все функции и должности в разведывательной службе требуют специальных способностей, практики и опыта, а, кроме того, в отношении вновь принятых офицеров — выделения соответствующего времени на их вхождение в «работу».
Наряду с этим были иные трудности в работе территориальных органов II Отдела. Инспектор армии Львов генерал М. Норвид-Неугебауер в письме к Генеральному инспектору Вооруженных сил маршалу Пилсудскому от 10 ноября 1926 года обратил внимание на некоторые недостатки территориальной разведывательной службы. Он отметил, что кризис в работе специальных служб на востоке происходил по причине плохой ее организации. Разведывательная служба КПО практически подчинила себе пограничную разведку, но не была подготовлена к выполнению возложенных на нее обязанностей. Отсутствие четкой подчиненности разведывательных органов КПО руководителям отделений II Отдела создавало такую ситуацию, что они не могли эффективно осуществлять контроль оперативной деятельности КПО. На совещании, организованном в апреле 1926 году в Министерстве военных дел, было установлено, что на границе и в пограничной зоне вербовкой разведывательной агентуры должны были заниматься отделения КПО. В течение короткого периода времени это решение привело к негативным результатам. Так, например, в 1925 году отделение № 5 имело в своем распоряжении 30 агентов. В период с 1 января по 9 сентября 1926 года было приобретено 19 очередных агентов (в том числе только один агент разведывательной службой КПО). В то же время в этот период (по различным причинам) было утрачено более 30 секретных сотрудников. Это произошло, прежде всего, в результате беспечности работников разведки КПО.