— Извини… — с сожалением произнес Ник, глядя на безжизненное тело напарника. — Меня достал твой треп! Оклеймаешься вовремя, чтобы доложить боссу, о своих приключениях!
'Мерседес' скатился на проселочную дорогу, проехал чуть больше километра и остановился у кованых ворот.
Водитель вышел наружу, не выключая зажигания. Камера на воротах повернулась в его сторону.
Ник подошел к старому охраннику и протянул руку через металлические прутья. Старик пожал его кисть и отпустил, произнося в рацию: 'Он чист', после чего отошел в сторону от дороги, выложенной отполированными булыжниками.
Ворота начали беззвучно открываться.
Через несколько минут, машина, проехав пару десятков метров, остановилась у входа в трехэтажный коттедж, облицованный огнеупорным декоративным кирпичом.
Водитель вышел на дорогу и прошагал к деревянной парадной двери. Напарник остался лежать на пассажирском сидении.
Ник прошел внутрь роскошной гостиной, в которой было светло от горящих бра и достаточно уютно: мягкие бежевые кресла, белоснежный кожаный диван, яркий ковер, черно-белые художественные фотографии Минска на стенах, монотонно тикающие часы и расставленные по всей гостиной растения в глиняных горшках, создавали атмосферу спокойной отрешенности от будничных городских хлопот.
Спец направился к лестнице и чуть не столкнулся с маленькой светловолосой девочкой, со смехом метавшейся по этажам дома.
— Кира, поосторожнее! — прошипел он, ухватившись за руку ребенка. — Ты, кого-нибудь так убьешь! — звонкий детский смех разнесся по гостиной. — Я — не шучу!
Спец на минуту закрыл глаза.
— Ник, хватит! Она же еще ребенок, что ты делаешь? — прокричала русоволосая молодая женщина. Ее тонкие черты лица искривились в гримасе отвращения.
Ник открыл глаза и посадил ребенка на белый кожаный диван.
— Извини, Кира, я… — он не договорил и замолчал, поглощенный размышлениями.
Лицо, руки и ноги девочки, не прикрытые сарафаном, утонули в маленьких красных пятнышках, которые начали сливаться в огромные красные синяки, стремительно движущиеся к ее шее.
— Кира, я больше не буду, обещаю! — умолял Ник. — Гуляй, где хочешь, прости!
Покрасневшая шея девочки стала светлеть.
Кира сделала глубокий вдох, посмотрела на спеца и ударила его ладошкой по лицу.
— Ты сделал мне больно! Ты — плохой! — она занесла ладонь вверх, готовясь еще раз дать ему пощечину.
Спец мягко перехватил руку ребенка и отвел в сторону.
— Прости! Ты — права. Я — плохой. Я сделал тебе больно. Больше никогда такого не повториться. Чем я могу искупить свою вину? — спец отпустил запястье девочки и сел справа от нее.
Кира надулась и сложила руки у себя на груди. Ее ноги нервно дергались, словно их сотрясали судороги.
Молодая женщина подняла подбородок девочки правой рукой, а левой нежно погладила ее по шее.
— Вика? — спец посмотрел в глаза испуганной жены. — Прости, Кира! — повторил он снова.
Рука Ника замерла на плече девочки, он закрыл глаза.
Прошло несколько минут, прежде чем ребенок соскользнул на пол, освободившись от невидимых объятий взрослых.
— Я тебя площаю! — заявила она с задумчивой улыбкой. — Но ты за это будешь всю ночь со мной иглать!
Кира потянула спеца за руку, пытаясь заставить его подняться. Он встал, но не сдвинулся больше ни на шаг.
— Или ты иглаешь со мной, или я… — она задохнулась от появившегося на шее кроваво-красного огненного пятна.
— Давай, я с тобой поиграю! — предложил появившийся в дверях Кирилл. — Пока этот… — он еле успел замолчать, сообразив, что длинный монолог, готовый слететь с его губ, явно лучше не слышать маленькому ребенку, — пока… дядя Ник… не поговорит со Станиславом Анатольевичем. Это очень важно для всех нас, — контролируя свои слова, закончил он и с обожанием посмотрел на девочку, а затем пронзил яростным взглядом Ника.
Кира взглянула на появившегося брюнета. Костюм на его теле сидел, как на манекенах, которые она часто прожигала своим дыханием. Но, он был своим.
— Я — согласна! — прокричала она и радостно бросилась на шею легкоатлета, чуть не задушив его в своих сильных объятиях. — А с тобой, — она повернулась к Нику, — я поиглаю позже! Только посмей не сделжать слово! — ее поджатые губы просигналили взрослым, что ради их же безопасности лучше не нарушать свои обещания, данные этому маленькому прелестному существу, в ярости походившему на дракона, прожигающего все, что угодно.
— Я же никогда не нарушал обещаний… Помнишь? — вкрадчиво напомнил он и улыбнулся, в то время как его сознание пронзила мысль о том, что их было слишком много, а он так ничему не научился.