После короткой недоуменной паузы — какие аргументы, и так все ясно?! — Глэдис взглянула на Джейсона. Словно дожидаясь этого, тот незамедлительно выхватил у нее телефон.
— Лучше я сам!
Беседа длилась минут пятнадцать — в основном она свелась к монологу, обличающему и обвиняющему специального агента Себастьяни. Профессиональный политик, Кэрью знал толк в демагогии, но сразу же понял, что собеседник с легкостью заткнет его за пояс. Упоминались нарушение прав человека, беззаконное осуждение без суда (этим термином Джейсон охарактеризовал упоминание об электрическом стуле), запугивание честных избирателей (то есть его с подельниками), угроза жизни, здоровью и имуществу людей (сиречь угроза начать штурм), нарушение прав несовершеннолетних и представителей сексуальных меньшинств (Пэдди и рыжего) и многое другое. Глаза Джейсона горели, голос его то поднимался ввысь и в нем звучали патетические нотки, то опускался до зловещего шепота, словно он вновь стоял на церковной кафедре. Был не забыт и несчастный Джек, разлученный с любимой женой и обездоленный насильственным лишением личного имущества (телефона), и сама Глэдис, претерпевшая душевные муки при виде издевательств, которым подвергся ее муж.
Когда Джейсон внезапно захлопнул крышку телефона, Глэдис стало даже жалко, что все так быстро закончилось. Выпрямившись, он обвел окружающих орлиным взором.
— Ну, как я ему выдал? — и рухнул на стул.
Получив изрядную порцию комплиментов и премию в виде недопитой бутылки Карсона (со вздохом и словами: «Промочи горло — чего уж там, все равно отберут!»), Джейсон с довольным видом обернулся к Глэдис.
— Помяните мое слово, миссис Четтерсон, после того, что я наговорил… и еще повторю — на суде это очень выигрышно звучать будет, сами понимаете — этой суке ничего хорошего не светит. Загонят куда-нибудь на Аляску — пусть там медведей пугает!
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Стоя в толпе, Симпсон предавался грустным мыслям о своей несчастной судьбе. Всех показали по телевизору — а его нет! Эти мысли усугубляло неприятное ощущение в желудке — все-таки жена права в отношении диеты, при его гастрите вторая пицца была явным излишеством! Правда, вкусным…
Зазвонивший телефон Симпсон воспринял как очередную неприятность.
— Симпсон? — услышал он голос своего непосредственного начальника.
— Да, сэр!
— Берите снова все в свои руки. Из прокуратуры уже выехали, так что договаривайтесь, соглашайтесь — только, бога ради, заканчивайте эту х…ню наконец! Это чертово шоу у всех уже в печенках сидит! Из обычного ограбления телеспектакль, понимаешь, сделали!
— А мисс Себастьяни? — осторожно поинтересовался Симпсон.
— Ей замдиректора сейчас должен позвонить. Так что — действуйте!
— Есть, сэр! — забыв про свои несчастья, он понесся к фургону, чтобы не пропустить интересное зрелище — реакцию Железных Трусиков на звонок начальства, отстраняющего ее от операции.
Через полчаса, полюбовавшись посрамлением подлой феминистки, Симпсон стоял перед телекамерами в обществе ведущей, ожидая начала новостей и готовясь вкусить положенную ему порцию земной славы. Казалось, он стал даже выше ростом, когда, наконец, произнес:
— Теперь операцию возглавляю я!!! Мною получены самые широкие полномочия по ведению переговоров, — и для пущей драматичности добавил: — Я надеюсь, что мне удастся решить дело без кровопролития!
Публика, уже изрядно подуставшая и желающая как можно быстрее увидеть конец спектакля, зааплодировала. Симпсон раскланялся.
Стоявший позади него Джек Четтерсон яростно размахивал телефоном, пытаясь привлечь внимание Глэдис. Получив обратно отобранный аппарат, он обнаружил, что ему двадцать семь раз звонили с одного и того же номера. По наивности подумав, что это что-то важное, он решил перезвонить и наскочил на тещу, которая сообщила ему, что Глэдис — его жена, если он не помнит, о ком идет речь! — то ли свихнулась, то ли стала наркоманкой и алкоголичкой — что неудивительно при наличии подобного мужа — и бредит о каких-то бандитах, которые сидят на елке. А посему она — то есть теща — собирается ближайшим рейсом вылететь в Нью-Йорк, чтобы лично наблюдать за течением болезни и сопровождать несчастную дочь к психиатрам и наркологам.
А больше ей говорить с ним не о чем, и почему это по его телефону отвечала посторонняя женщина?! И почему у Глэдис сначала было все время занято, а теперь вообще никто не отвечает?