– Лепить? – повторил Рыба. – Это не совсем «лепить». Это – доставать из материи. И это совсем не трудно. Трудно – вернее, неприятно, ну, знаешь, тоскливо, как от потери, – видеть несовершенный комок на месте будущего цветка. Но от этого работа идёт быстрее.
Промасленная ткань отложена в сторону, ей на смену пришло жесткое шерстяное полотенце.
– А огонёк? – допытывалась Наташа. – Откуда берётся огонёк на дне? Это какой-то состав?
– Это не состав. Это – я. Каждую чашку я делаю на заказ, для какого-то человека. Точно знаю – для кого. Когда работа готова, я мысленно произношу его имя, и на дне появляется свет. Однажды я смог это сделать. Не знаю как, но смог. И могу до сих пор.
– А что ты чувствуешь, когда зажигаешь огонь?
– Чувствую? Не знаю. Нельзя отвлекаться от такой работы. Если задумаешься над тем, что ты сейчас чувствуешь, или над чем угодно ещё – ничего не получится. Материал будет испорчен, всё придётся начинать заново. Но кажется, что всякий раз я достаю этот свет из себя. И если в день сделаю больше трёх чашек – с трудом добираюсь до дома.
– А можно… можно потрогать? Я не разобью её? – спросила Наташа и снова потянулась к стеклянному цветку. Плюшевый слоник не способен причинить вред посудной лавке, ведь правда?
– Материя очень холодная, она быстро нагревается. Когда нагреется окончательно – застывает и становится необыкновенно прочной. Держи.
Наташа взяла чашку двумя руками, как ребёнок, и стала смотреть на огонь, мерцающий на дне. Рядом с ней сидел человек, который живёт не зря. Он умеет делать прекрасное из ничего, из серого уродливого пластилина. Рыба что-то говорил о своём тёзке – варваре-завоевателе, о холодной материи, которую добывают в горах…
Наташа сжимала чашку в руках, пока не проснулась под привычную трель будильника. И в первые мгновения после пробуждения ещё видела в своих ладонях зажженный Рыбой огонь.
Глава восьмая. Наташа и её команда
Воин духа сдержал слово и поговорил с Мамой. Более того – Мама подписала составленную Весёлым служебную записку о непредвиденных расходах на проект «Trendy Brand». И через несколько дней после встречи, породившей первую в мире социальную сеть, предназначенную для продвижения отдельного продукта, Наташа уже принялась за дело.
«Для того чтобы в вашем болоте забурлила жизнь, там уже должна бурлить жизнь!» – загадочно сказал Гогога, но Наташа его поняла.
Для создания эффекта «бурлящей жизни» она написала наверх обоснование с просьбой выделить ей трёх помощников для наполнения сети интересным содержанием. Обоснование получилось толковое, и можно было рассчитывать на то, что одного помощника ей точно выделят. Наверху расщедрились и дали двоих. Разрешили даже спуститься на шестой этаж и выбрать людей самостоятельно.
На шестом этаже Наташа оказывалась нечасто. Это был лягушатник, детский уголок. Здесь работали новенькие, состав менялся постоянно – кого-то забирали наверх, в команды, или спускали вниз, на проекты. Но большинство уходило, так и не поняв, что они тут делали, что писали, что генерили, о чём договаривались, было ли это задание испытательным и принес ли их труд хоть какую-то пользу.
Шестой этаж постоянно ремонтировали, причём как-то причудливо. То возьмут и выкрасят часть стены в коридоре. То соединят несколько кабинетов, выломав картонные перегородки. То выделят отдельное помещение подающему надежды молодому гению или кому-то из дальних родственников Прямого. На шестом этаже можно было спрятать три класса обычной общеобразовательной школы, и даже опытные педагоги не смогли бы найти детишек.
Наташа спускалась на шестой этаж только по лестнице. Ей казалось, что лифт навсегда затянет её в этот мир бессмысленных действий и бесконечного ремонта. И будет она бегать от кабинета к кабинету, перекладывать бумажки и проситься на волю. А молодые и подающие (или не подающие) надежды дарования будут сменяться, сменяться, будут лететь листки календаря, жизнь закончится, а она так и не найдёт выхода.
Наташа открыла дверь на лестницу, малодушно подперла её заранее припасённым коробком со скрепками. На случай, если придётся отступать – пусть двери, ведущие наверх и вниз, туда, где вечно курят лучшие люди офиса, которым наплевать на своё здоровье и на косые взгляды ханжей, – пусть эти двери будут открыты.
На шестом этаже, как всегда, пахло краской. На этот раз белили потолок. Но у Наташи было такое дело, что никакой потолок не мог её отвлечь. Она шла забирать свою команду в их личный, отдельный кабинет на седьмом этаже. Шла спасать из этого чистилища невинные души.