Но как?!! Как этот портрет очутился в доме Дэвида Маркуса, в его спальне??! Почему??! По какой такой абсурдной иронии судьбы?!.
Сначала Кид уловил горьковатую вонь горелых замусоленных ниток, а уже затем ощутил сильную боль в пальцах – пламя достигло бинтов, прожгло их и принялось палить живую плоть. Вскрикнув, он отшатнулся, суетливо стряхивая второй рукой на паркет полыхающие остатки бумаги, потом – тлеюще-дымящиеся жаринки и, напоследок, обычный, не представляющий опасности пепел. Покончив с этим, поднёс исстрадавшиеся пальцы к губам, подул на них. Нет, всё-таки сегодня не его день. Наверное, будет разумно лечь сейчас в постель, пока еще хоть голова на месте... М-мда, хорошо бы, но как ложиться, когда в темноте комнаты, перед ним... Стоп! Отставить! Этого не может быть! Этого не может быть, поскольку этого не может быть никак! Потому, что это – идиотизм наивысшей категории. Да, там, в комнате, висит чей-то портрет – некой женщины. Но это вовсе не портрет его именного привидения. По той элементарной причине, что, во-первых: привидений не существует вообще, а во-вторых: если оно и существовало, то навечно осталось далеко в горах, за сотни миль отсюда, похороненное под завалом, и, коли не упокоилось с миром, один черт, никогда сюда не доберётся и прежде никогда не добиралось... Хотя... Чего оно мололо про какие-то совместные дела с дядей Дэвидом? И вещами тутошними некоторыми свободно распоряжалось. А кроме того, помнится, явилось Майку по дороге...
«Снова стоп, Кид! Прекрати! Опять ты за своё?! Неймётся, да?! Пойми, тебе померещилось! Тебе, просто-напросто, померещилось! У тебя всего лишь начались видения. В спальне висит картина с изображенной на ней, нисколечко тебе не знакомой женщиной. Ты никогда её до этого не встречал и не видел. Её и сейчас паршиво было видно, потому что там темно, выключателя ты не нашел, а бумажкой особо не посветишь. Вот твой мозг, шутки ради, и придал рисунку черты, которых в действительности нет. Завтра, как только рассветёт, сам во всём убедишься.»
Ху-ух, определённо, пора ложиться спать. А то скоро розовые слоны с полосатыми крокодилами начнут летать по коридорам. «Крышу» совсем-таки «поведёт». И было бы из-за чего, блин!
Недоверчиво покосившись во мрак комнаты, Хаммер, возможно, с излишней поспешностью прикрыл металлическую дверь и провернул в замочной скважине ключ. Подбросив связку, поймал её боковым карманом куртки. Всё, хватит. Хорошего понемногу, а плохого еще меньше. Больше до утра никаких обходов. Нужно срочно принять горизонтальное положение – это, небось, единственное, на что он сейчас эффективно способен.
Вздохнув и нервно передёрнув плечами, Кид направился к двери, ведущей в соседнюю комнату. Там, как он установил пятнадцатью-двадцатью минутами ранее, располагалась еще одна спальня. Зайдя в миниатюрное, тесно заставленное мебелью, малокомфортное помещение, включил свет и на минутку замялся, призадумавшись, не стоит ли изнутри защелкнуть дверной замок. Одолеваемый сомнениями, призвал на подмогу истрёпанное чувство самоуважения и с величайшей, скрипучей натугой склонил себя к выводу, что, пожалуй, всё же, не стоит. Шагнув к кровати, не разуваясь и не снимая одежды, повалился спиной на фантастически мягкую, застеленную пыльным шелковым покрывалом, пуховую перину. Высший класс! Однако, заснул далеко не сразу. Забыться ему не позволяли роящиеся в голове смутные не то воспоминания, не то мечты, не то страхи. Лишь спустя час мысли-жуки отхлынули, рассеялись, попрятавшись в норах его собственного воспалённого подсознания и он, тяжело, словно гигантский меланхоличный динозавр, не противящийся топкой болотной трясине, погрузился в глубины сна. Наступило благодатное время покоя, отдыха.
Примерно минут через десять, он вдруг конвульсивно вздрогнул, сжал кулаки, заворочал из стороны в сторону головой и тихо застонал. Видимо, ему снилось что-то недоброе.