Криво ухмыльнувшись, парень мотнул головой, словно отгоняя наваждение. Затем автоматически поднял руку и пригладил волосы.
«Надо же, сколько живу в этом теле, а даже не подозревал, что оно такое трусливое». – подумал про себя Кид и собрался рассмеяться этой мысли. Но смех комком застрял у него в горле.
В одном месте, своеобразная песчаная лоджия, непонятным образом державшаяся до этого времени на стене, вдруг целиком осела вниз и на гладкой поверхности камня открылась какая-то надпись, а также два непонятных рисунка – вверху и внизу. Хаммер немного склонил голову на бок, в сторону уклона букв, и, напрягая глаза, попытался её прочесть. Из этого у него ничего не вышло, расстояние до стены было слишком велико, а освещение недостаточно хорошим. Он задумался. Затем, поддавшись внезапному импульсу, направился к стене.
Песок шуршал у него под ногами, пару раз слышался тихий, отвратительный хруст, когда его ступня раздавливала мёртвое птичье тельце. Но он не обращал на это никакого внимания и, не останавливаясь, шагал вперёд. По мере приближения надписи, лицо его непроизвольно перекашивалось от удивления, граничащего с ужасом, а волосы на голове поднимались дыбом. Когда он, наконец, смог ясно различить отдельные буквы и сложить их в слова, то вначале не поверил своим глазам. Закрыл их. Потом открыл и снова прочел.
«НЕ БУДЬ ЗАНУДОЙ, УБИЙЦА ЖЕНЩИН. ВЕДИ СЕБЯ РАЦИОНАЛЬНО.
ОТВЕРГНИ ВТОРОСТЕПЕННОЕ. СОСРЕДОТОЧЬСЯ НА ПЕРВООЧЕРЕДНОМ.» – гласила надпись.
Подняв руку, Кид потёр пальцами глаза. Сумасшествие какое-то, что же это творится? Отняв руку от глаз, он поднял взгляд немного выше надписи и попытался прочесть слово, которое было выведено над ней. Его он сначала принял за рисунок, но это оказалось не совсем так. Нескольких секунд ему хватило, чтобы убедиться, что разобрать его он не в состоянии. Ни одна из букв, составляющих слово, не была ему знакома и он даже не мог припомнить, чтобы когда-либо в жизни ему доводилось встречать нечто похожее. Через всё слово тянулся грязный, размазанный след, как будто кто-то умышленно провёл по нему пятернёй, намереваясь стереть, но по какой-то неизвестной причине не успел довести дело до конца.
Затем он опустил взгляд ниже надписи и принялся рассматривать рисунок начертанный (да-да, именно начертанный, иначе охарактеризовать невозможно, настолько ровно и старательно были выведены все его линии) под ней. Он представлял собой какой-то знак. Это можно было сказать с уверенностью. И в знаке этом просматривалось и чувствовалось нечто очень хорошо знакомое. Но вот что? Кид стал вспоминать.
Ответ пришел довольно быстро, не заставив себя особенно долго ждать. Конечно, как он сразу не смог это определить!? Свастика!!! Проклятый знак! Знак нацизма! Знак массовых расстрелов, сожжений, газовых камер и концлагерей! Знак чудовищных экспериментов и садистских, лженаучных опытов на людях! Знак насилия и фанатизма… И еще, кажется, то ли языческий, то ли индейский знак, оберегающий от нечистой силы. Вроде креста, или святого круга у христиан. Да, точно, что-то такое за ним числится.
Хотя, быть может, он ошибся? Нет, определённо, это было похоже на свастику. Но только лишь похоже. Вообще-то, Кид, сколько себя помнит, никогда не увлекался ни нацизмо-фашизмом, ни оккультными науками и, тем более, сроду не водился с ультраправыми молодчиками, но, тем не менее, кое-какой опыт (почерпнутый, правда, исключительно из просмотренных фильмов и прочитанной некогда литературы) в этом вопросе всё же имел. Это, насколько он мог судить, было какой-то разновидностью свастики, или, если можно так выразиться, её модернизацией. Он принялся всматриваться в неё более внимательно… Фантастика. Просто поразительно. То, что находилось сейчас перед его глазами, выглядело как настоящее произведение искусства. В отличие от классической (опять-таки, если можно так выразиться), стандартной свастики, здесь появилось множество изменений и дополнений: новые линии, изгибы, какие-то непонятные, мелкие символы, значки, отметки, буквы, многое другое. И, не смотря на кажущийся с первого взгляда хаос, во всём этом чувствовался некий порядок, форма, непостижимая логика. Творение было совершенным и завершенным, так, будто оно возникло сразу, в одно мгновение, а не вырисовывалось по линиям. И от него веяло холодом. Нет, не физическим, а каким-то более глубоким, ирреальным, давящим на сознание холодом беспощадного безразличия. Тот, кто изображал его, превосходно знал своё дело – он создал безупречный лик смерти. Оскал черепа в сравнении с ним смотрелся бы не более как невинная иллюстрация в детской книжке. Он, казалось, говорил всем своим видом: «Подойди ко мне, дотронься до меня, это будет последнее, что ты совершишь в своей жизни.»