Он направился к краю обрыва. Приблизившись к нему, остановился и поднял взгляд кверху. Небо было непроницаемо черным. Не видно было ни туч, ни сверканий молний, просто непроглядная черная пустота. Он опустил голову вниз и заглянул в пропасть. Как ему показалось, то, что он увидел там, являлось зеркальным отражением неба над головой. Не видно ни деревьев, ни тления притушенных лесных пожарищ, ни линии горизонта... Хм, любопытно, откуда же тогда берётся этот свет? Обернувшись вокруг, он не смог отыскать его источник. Просто, в том месте, где он стоял, было светло и приходилось с этим мириться.
Хаммер отошел от обрыва и остановился, размышляя о том, что ему теперь надлежит делать.
Откуда-то сбоку послышались отдалённые людские голоса. Не задумываясь, он повернулся и зашагал в их сторону. Под его ногой что-то противно хрустнуло. Остановившись, он наклонился и увидел большую, наполовину утопленную во льду, мёртвую птицу. Из её хищно разинутого клюва медленно вытекала густая бурая жидкость. Открытый глаз был подёрнут пеленой смерти. Переступив через неё, Кид направился дальше.
По мере его продвижения голоса становились более громкими и отчетливыми. Но всё же он пока что не мог уловить в них ни одного внятного слова. Речь людей казалась монотонной, бессвязной и бессмысленной, точно бормотание безумца. Она звучала очень странно.
Но в те минуты Кид Хаммер почему-то не испытывал ни малейшего беспокойства, как будто его совершенно не волновало то, что могло произойти с ним в следующий миг. Он чувствовал себя сторонним наблюдателем, а что страшного может случиться с обыкновенным зрителем? Но, тем не менее, добравшись до крупного выступа скальной породы, преграждающего ему путь и загораживающего обзор, он, ощутив непонятное смятение, в нерешительности остановился. Оказалось, даже как сторонний наблюдатель, он пока не был готов видеть то, что скрывает от его глаз каменная стена. Внутренний голос нашептывал ему: уходи отсюда, не смотри, это не надо видеть, не связывайся с этим... Мотнув головой и тем самым сбросив с себя минутное оцепенение, Хаммер сделал шаг в сторону и осторожно высунул голову из укрытия.
В первые секунды он успел подумать, что его внутренний голос ошибался. То, что происходило перед ним, вначале показалось ему даже несколько забавным, почти смешным, и он уже готов был улыбнуться, но тут же поспешил спрятать улыбку туда, откуда она едва не появилась. Забавное впечатление очень быстро улетучилось и ему на смену пришло смутное беспокойство, предчувствие чего-то недоброго. Происходящее решительно переставало ему нравиться. Во всём этом прослеживалось нечто ненормальное, противоестественное, уродливо чуждое, гнетущее и, кроме того, скрыто агрессивное. Но всё же он с возрастающим интересом продолжал наблюдать.
В нескольких десятках шагов от себя он видел каких-то людей, облаченных в длинные, волочащиеся по льду, тёмные балахоны, выполненные из грубого материала наподобие мешковины. Кид нахмурился, ему сразу вспомнилась одежда непрошеной гостьи в тоннеле. Правда, у той балахон имел несколько упрощенный вариант, он не стеснял движений и, если можно так выразиться, был выполнен в спортивном стиле. Эти же одеяния отличались от него и характером покроя, и более изысканным фасоном, и, судя по всему, своим предназначением. Они полностью скрывали тела людей от макушки до пят и, если бы не толстый слой льда под ногами, наверняка елозили бы по земле, собирая на себя пыль и грязь, а также имели большие капюшоны, закрывающие головы и лица.
Но не одежда показалась Киду забавной в первый момент, когда он только увидел людей, а то, как эти люди себя вели.
Они медленно и степенно вышагивали друг за другом, двигаясь в странном хороводе вокруг чего-то, что лежало на земле, во льду, в центре образованного ими живого кольца. У каждого из них в руке имелся зажженный факел на длинной рукояти. И каждый держал его, вытянув руку в противоположную от центра «кольца» сторону. Из-под капюшонов слышалось неразборчивое, бесцветное, монотонное бормотание, в котором, тем не менее, угадывалась некая слаженность и синхронность, как будто люди знали наизусть произносимые ими бесформенные слова и теперь лишь повторяли их точно так же, как священник повторяет заученную молитву или заклинание. Иногда они прерывали свою текущую сплошным потоком речь, останавливались и издавали совсем уж непонятные гортанные звуки, которые не походили ни на слова, ни на песню, ни на крик, ни вообще на что-либо определённое. После этого, каждый из участников шествия, перекладывал факел в другую руку, разворачивался на сто восемьдесят градусов и движение возобновлялось в обратном направлении. Что же касается издаваемых ими странных возгласов, то для Кида это были всего лишь пустые, ничего не выражающие звуки, не несущие в себе абсолютно никакой информации, такие как, например, фоновые атмосферные разряды в радиоприёмнике, или же шипение отключенного от антенны телевизора. Но люди, движущиеся перед ним, похоже, не разделяли его мнение и произносили их с гордостью и торжеством, судя по всему, вкладывая в них вполне определённый смысл. От этих звуков у Кида, по необъяснимой для него самого причине, все внутренности холодели и сворачивались в клубки, а по телу пробегала нервная дрожь.