– Ну, как же, а, по-вашему, каким образом машина удержалась на краю обрыва? И как вышло, что её не раздавило камнями? И почему не заглох двигатель, хотя нас с вами черт знает сколько не было? И как мы без особых проблем смогли перебраться через такие завалы? – ответил тирадой вопросов толстячок. – Нет, здесь явно не обошлось без Его вмешательства.
Кид устало покачал головой, словно ему приходилось общаться с не в меру любопытным несмышлёным ребёнком, затем произнёс:
– Во-первых: машина не гребанулась в пропасть потому, что её удержал стальной трос, и Бог тут ни причем; во-вторых: её, как пить дать, завалило бы камнями, если бы до этого волной не снесло к краю обрыва, и здесь Бог тоже, как видите, не при делах; в-третьих: двигатель не заглох потому, что вы оставили его работать на приличных оборотах. И выехали мы оттуда не по той причине, что Господь спустился с небес и соблаговолил собственноручно вытолкать нас, а лишь потому, что град покрывший дорогу, к этому времени успел растаять, песок смыло, а оставшийся промочило, уж очень больших завалов на пути не образовалось, сама дорога не очень сильно пострадала, а еще потому, что я оказался достаточно хорошим водителем. – он перевёл дыхание. – Так что, как сами понимаете, всему можно найти предельно простое объяснение.
Гарнетт косо глянул на него и, отвернувшись, угрюмо уставился в уцелевшее боковое окно.
– Да-а, тяжело с вами. – проворчал он. – А ведь, помнится, совсем недавно, именно вы обвиняли меня в пессимизме, а теперь сами говорите, как настоящий древний, битый жизнью старик.
– Не знаю, как насчет старика и жизни, но то, что битый – это точно. – поведя спиной и скривившись от резкой боли ответил Хаммер.
– Нет, ну, правда. – продолжал нотариус, снова повернувшись к нему. – Неужели вам не приятно сознавать, что о вас заботится некая высшая сила? А тем более столь весомая, как Бог.
– Если бы я ждал заботы от «весомого» Бога, то уже давно угодил бы к нему в гости, без права на выезд. – грубо отрезал Кид. – Человек сам должен уметь заботиться о себе, а не ждать милости от кого-то там свыше, или откуда бы то ни было. – однако, сообразив, что сказал, пожалуй, то, чего не следовало бы говорить и предугадывая ответный аргумент коротышки, он поспешил добавить: – Кстати, спасибо за то, что откопали меня из-под завала, можно считать, вы спасли мне жизнь, теперь я ваш должник.
– Наконец-то, а я уж было подумал, что вы забыли об этом. Или вовсе не заметили. – хмыкнув, проговорил толстячок. – Да, я спас вам жизнь. Ну, а что касается долга, то будем считать его оплаченным, если вы обязуетесь купить мне новый костюм и поможете, в качестве свидетеля, уладить вопрос со страховой кампанией и с бюро проката, наделившим меня этим... автомобилем.
– Замётано. – Кид протянул руку и Майкл Гарнетт примирительно её пожал.
Выяснив в таком плане отношения, они замолчали.
Горы остались далеко позади. Теперь по обеим сторонам дороги, непроглядной стеной возвышался лес. Рослая хвоя и некогда величественные, а ныне обглоданные, точно кости гигантских скелетов, кроны лиственных деревьев, вздымались над уже не первый год нуждающемся в капитальном ремонте асфальтом и уходили своими верхушками в зловеще черное, неживое небо.
Время от времени, в лучах фар, которые (все, кроме одной – слегка надтреснутой) каким-то чудом уцелели, но теперь почему-то даже при включенном дальнем свете были постоянно направлены вниз, возникали массивные нагромождения, состоящие из одного или нескольких деревьев, наваленных карточными домиками друг на дружку, либо чередой лежащих поперёк дороги. И тогда Хаммеру приходилось круто выворачивать руль вбок и обминать их, выскакивая на встречную полосу, а иногда даже на противоположную обочину лесной трассы. Благо, последняя была достаточно широкой и эти завалы не могли являть собой большой опасности или непреодолимой преграды. В воздухе ощущался стойкий запах вымокшей гари. Но ни пожара, ни его следов, вроде дыма, пепла или обугленных головешек нигде видно не было. Так что, можно сказать, пока всё складывалось исключительно хорошо, прямо как по нотам, и Кид уже готов был поверить, что все неожиданности на сегодняшний вечер, или, точнее выразиться, по сути – ночь, исчерпаны, как вдруг в свете фар внезапно появился стоящий прямо посреди дороги, сверкающий полированным кузовом и недружелюбно оскалившийся никелированной решеткой радиатора огромный «джип».