– Но что мне делать? Я чувствую, что мое счастье там. Неужели все так строго?
– Да. Увы. Не на все наша воля. Некоторые вещи решаем не мы. Так уж заведено. Поворачивай домой, Мир. Я дам тебе волшебный клубочек, который выведет тебя из леса. Только прикажи ему отвести тебя, куда нужно. Но все это завтра. Ложись спать. Утро вечера мудренее.
Миру было тяжело признать это, но делать нечего, придется вернуться. В ту ночь в доме Бабы Яги ему снова снилась женщина в белом. Она пришла с пустыми руками, без оружия. Встала рядом с ним вполоборота, чтобы не была видна пустота под капюшоном. Только белоснежные длинные прямые волосы спадали из-под него. Потом сон сменился на картину плачущих родных, вопрошающих, на что Мир их покинул.
Проснулся. Вроде живой. Значит старушка и правда оставила его в живых. Но что за сон? Не может быть, что все так плохо. Родители ведь сами благословили его. Просто дурной сон. Ничего…
Мир и Баба Яга стояли около избушки. Она вручила ему клубочек и с улыбкой заверила, что таких хороших гостей у нее еще не было. Было немного страшно смотреть на улыбающегося людоеда. Они тепло попрощались, Мир еще раз поблагодарил за великолепный инструмент, и она ушла по своим баб-ёжным делам.
– Клубочек, отведи меня, пожалуйста, к пропавшей царевне.
Клубок спрыгнул с рук мальчика и бодро покатил в лес. Но не слишком уж бодро, потому что все-таки было раннее утро, и надо было подстраиваться под идущего по следу.
Наконец-то можно было опробовать новую домру в действии! С нетерпением и трепетом на ходу Мир разворачивал чехол. Самая лучшая вещь на свете, что он когда-либо видел! А звучала она чисто, как звонкий ручеек в лесу, ярко, как пение птиц, и мощно, как ветер. Не мог налюбоваться восторженный Мир на это произведение искусства. Забыл он о еде и отдыхе, милю за милей он покрывал без устали, когда его сопровождала музыка. К вечеру пальцы были стерты в кровь, а живот все не мог допроситься у него хотя бы маковой росинки. Опомнился тот, что весь день отдыху ногам и рукам не давал, и остановился, изнуренный таким походом. Клубок тоже прекратил катиться. Стал Мир готовиться к ночлегу и все не мог понять, почему же ни один зверь хищный не позарился на него. Уж не Лешего ли работа? Или из-за музыки? Ох, как много загадок.
Свой обед и ужин он проглотил разом, и на этот раз живот был недоволен, потому что на него взвалили слишком много. То не допросишься, то бери воз и маленькую тележку, ну и дела.
В целом, все было просто замечательно и здорово, но во время еды Мир порезал палец. Довольно сильно. Было больно. Но раньше при схожих порезах было больнее. И подушечки пальцев после такой интенсивной игры раньше саднили больше. Не то чтобы это было плохо. Мир взрослел, кожа становилась грубее, а разум сильнее. С возрастом все меньше внимания обращаешь на физическую боль. Гораздо мучительнее другое.
Следующий день пришлось провести без музыки. Было не очень больно, но все равно ощутимо. Поэтому привычная молчаливая спутница тут же воспользовалась моментом и присоединилась к прогулке. Лес редел. Деревьев становилось меньше, и все чаще попадались лиственные породы. Скоро Мир выйдет из ставшего почти родным бора, а там глядишь и до людей недалеко. Можно будет запастись домашним хлебом, сыром, мясцом. А между тем, не занятый музыкой, он начал чаще смотреть по сторонам, прислушиваться, тревожиться. Нехорошо ему было, в общем. Подозрительно. За все время даже отдаленного волчьего воя не было слышно.
Послышался вой. Не отдаленный. Близко. Что? Накаркал, вот что. Огромный волк летел на парня стрелой. Не было и шанса успеть достать спасительную домру. Зато по счастливой случайности был шанс, что в лесу есть подходящее дерево, чтобы залезть на него. И Мир, конечно, уже карабкался по березе. Да не успел. Великанскому хищнику не составляло никакого труда допрыгнуть до той ветки, где расположилась жертва. И он допрыгнул. Мощным ударом был сбит на земь неготовый к таким жизненным поворотам мальчик. Как тряпичная кукла перекувыркнулся тот в воздухе и грохнулся так, что искры из глаз посыпались. Сознание уплыло куда-то совсем далеко и ничего больше не видело.
Женщина в белом приветствовала его взмахом руки. Или, наоборот, прощалась? И не разберешь, когда так приложился.
Плеснули водой. Зачем? Куда? А главное – кто? Или главное что-то совсем другое? Открыл глаза. Опять вечер. Сколько их было? Сколько будет? И сколько из них в одиночестве? Может, это главное? Или то, сколько их будет с любящей семьей? Пожалуй, что это. Да. Так и есть…
– Эй, ну ты шо? Очнулся, али как? – спросил громовой, с хрипотцой голос.
– Что?
– Да так, ничего. Лежи.