Весь в смазке и потеках машинного масла, Джейс походил на татуированного маори. Косилку он собрал лишь наполовину. Когда он жадно проглотил пару кусков курятины, я спросил, почему он так долго возится.
– Я мог бы собрать ее за пятнадцать минут, – объяснил Джейсон, – но работать она не будет. Труднее всего точно определить неисправность. Плюс я делаю только хуже. Если пытаюсь прочистить топливопровод, в него попадает воздух. Или трескается резина. Все детали на ладан дышат. В кожухе карбюратора трещина толщиной с человеческий волос, и я не знаю, что с ней делать. У меня нет ни запчастей, ни нужных инструментов. Я даже не знаю, какие инструменты мне нужны.
Лицо его сморщилось, и на мгновение мне показалось, что он вот-вот расплачется.
– Так брось, – предложил я. – Скажи Эду: «Извините, виноват». Пусть вычтет из твоих карманных денег или откуда-нибудь еще.
Он посмотрел на меня так, словно я изрек нечто возвышенное, но донельзя глупое.
– Нет, Тайлер. Спасибо, но так я поступать не стану.
– Почему нет?
Он не ответил. Отложил окорочок и вновь принялся разгребать последствия своей прихоти.
Я собрался было уходить, но в дверь поскреблись снова. Джейсон кивнул на выключатель – я потушил свет. Скрипнула дверь, и в сарай вошла Диана.
Она до смерти боялась, что ее застукает И Ди, и говорила исключительно шепотом. Диана тоже явилась не с пустыми руками, но принесла не куриный окорочок, а беспроводной интернет-модем размером с ее ладонь.
Увидев его, Джейсон просветлел:
– Диана!
Она шикнула, искоса глянула на меня, нервно улыбнулась. Шепнула: «Это всего лишь железка», кивнула нам обоим и выскользнула за дверь.
– Это точно, – сказал Джейсон, когда она ушла. – В железке нет ничего особенного, но сеть – полезная штука. Именно сеть, а не железка.
Следующий час он провел на форуме самоделкиных с Западного побережья: те занимались модификацией миниатюрных двигателей для соревнований роботов на дистанционном управлении. К полуночи Джейс выяснил, как временно устранить десяток неисправностей. Я ушел, прокрался домой, встал у окна своей комнаты и наблюдал, как Джейс призывает отца. Сонный И Ди вышел из Казенного дома в пижамных штанах и расстегнутой фланелевой рубашке, остановился, сложив руки на груди, и смотрел, как Джейсон заводит косилку. В предрассветной тиши звук мотора казался на редкость неуместным. Несколько секунд И Ди прислушивался, потом пожал плечами и жестом пригласил Джейсона в дом.
Задержавшись у двери, Джейс заметил свет в моем окне и украдкой помахал мне рукой.
Ясное дело, ремонт оказался недолговечным. В следующую среду, когда любитель «Голуаза» постриг примерно половину газона, косилка окончательно вышла из строя. Прячась в тени деревьев, мы выучили по меньшей мере дюжину отборных фламандских ругательств. Джейсону с его почти эйдетической памятью особенно полюбилось высказывание «God-verdomme min kloten miljardedju!». Раздобыв в библиотеке школы Райса англо-голландский словарь, Джейсон составил примерный перевод этой фразы – «Тысяча чертей на мои мудя, Господи Христе!» – после чего пользовался ею при всяком удобном случае: например, когда рвался шнурок или зависал компьютер.
В конце концов И Ди Лоутону пришлось раскошелиться на новый агрегат. В мастерской сказали, что чинить старый слишком дорого; да и вообще, просто чудо, что он проработал так долго. Я услышал об этом от матери, а та – от Кэрол Лоутон. Насколько мне известно, с Джейсоном И Ди больше об этом не заговаривал.
Мы несколько раз посмеялись на эту тему – пару месяцев спустя, когда обида почти забылась.
Я доволок себя до постели и снова задумался о Диане. Вспоминал ее подношение Джейсону – не утешительное вроде моего, но по-настоящему полезное. Где же она сейчас? Чем одарит меня, чтобы облегчить мое бремя? С меня бы хватило ее общества.
Дневной свет струился по комнате, словно сияющая река, и я плыл в ее водах, притопленный бессодержательными мгновениями.
Бред не всегда буйный, иногда он неторопливый и холоднокровный, словно пресмыкающееся. Я наблюдал, как тени ящерицами взбираются по стенам к потолку гостиничного номера. Моргнул, и прошел час. Моргнул еще раз, и наступила ночь. Я изогнул шею, чтобы взглянуть на Дугу, – ни единого блика. Вместо солнечного света – тропические тучи и молнии, неотличимые от лихорадочных вспышек в глазах, но гром я распознал безошибочно. Снаружи тянуло минеральной влагой, и по бетонному балкону шлепали дождевые капли.