– Алло?
– Это снова я. Тайлер, там по-прежнему темно.
Так, окно (ну да, темень); потом часы на тумбочке.
– Диана, еще слишком рано для рассвета.
– Ты что, спал?
– Нет.
– Я же слышу, что спал. Везет тебе. До сих пор темно. И холодно. На кухонном окне есть термометр, я смотрела. Плюс два. Разве должно быть так холодно?
– Вчера утром было не теплее. Как у тебя дома? Кто еще не спит?
– Джейсон закрылся с приемником. Мои… гм… родители, наверное… гм… отсыпаются после гулянки. А твоя мама? Проснулась?
– По выходным она так рано не встает.
Я занервничал, бросил взгляд в окно. К этому времени небо должно было просветлеть. Малейший намек на восход, и я бы успокоился.
– Ты что, решил ее не будить?
– Ну а что она сделает, Диана? Вернет звезды на небо?
– Это вряд ли. – Она помолчала. – Тайлер?
– Я тут.
– Что первое ты помнишь?
– В смысле? За сегодня?
– Нет, вообще. Первое в жизни. Знаю, это глупый вопрос, но давай поговорим о чем-нибудь, кроме неба. Минут пять-десять. И мне станет полегче.
– Что первое? – Я задумался. – Наверное, Лос-Анджелес. До переезда на восток.
Отец тогда был еще жив и трудился в стартапе И Ди Лоутона в Сакраменто.
– У нас была квартира с тяжеленными белыми шторами в спальне. Самое первое, что я помню, – это как я смотрю на эти шторы, а они колышутся на ветру. День был солнечный, мама открыла окно, и дул легкий бриз. – Меня неожиданно пронзила тоска: словно стоишь на палубе, а берег тает за горизонтом. – А у тебя?
Тоже воспоминание из Сакраменто, но абсолютно другое. И Ди взял детей на экскурсию по заводу. Наверное, уже тогда видел Джейсона в роли преемника. Диану заворожили перфорированные балки на полу, рулоны тончайшей огнестойкой ткани размером с дом, беспрестанный шум. Все вокруг было огромное. Казалось, пройди чуть дальше, и увидишь сказочного великана, прикованного к стене. Отцовского пленника.
Воспоминание было не из приятных. Диане казалось, что она никому не нужна. Что ее бросили в бескрайнем цеху, одну среди жутких механизмов.
Какое-то время мы обсуждали ее эмоции. Потом Диана спросила:
– Ну как там небо?
Я взглянул в окно. Над западным горизонтом забрезжил свет – небо из черного сделалось чернильно-синим. Не хотелось признаваться, как легко мне стало на душе.
– Выходит, ты был прав, – ожила вдруг Диана. – Солнце все-таки взошло.
Конечно, это было не настоящее солнце. Это было лжесолнце, ловко сработанная фальшивка. Но тогда мы этого не знали.
Взросление в закипающей воде
Те, кто помоложе, спрашивают: как ты сохранял самообладание? Почему не вспыхнула всеобщая паника? Почему не было ни бунтов, ни грабежей? Почему ваше поколение смолчало? Почему вы безропотно смирились с этим ужасом, получившим название Спин?
Иной раз я отвечаю: «Ну как же. Не обошлось без трагедий».
Иной раз говорю: «Просто мы не поняли, что произошло. А если бы и поняли, что тут поделаешь?»
А иной раз пересказываю притчу о лягушке. Брось лягушку в кипяток, и она выпрыгнет. Брось ее в кастрюлю с приятной теплой водой, добавляй огня потихоньку, и лягушка сварится, так и не сообразив, что с ней случилось.
Облитерация звезд не была ни медленной, ни постепенной, но в тот момент почти никто не осознал масштабов катастрофы. Допускаю, что астрономы, а также сотрудники Министерства обороны, телекоммуникационных и авиакосмических компаний провели первые дни Спина в состоянии крайнего ужаса. Но для официантов, водителей автобусов и прочих работяг вода оставалась более или менее теплой.
Первым и самым заметным последствием Октябрьских событий (такое название выбрали англоязычные СМИ, а слово «Спин» прижилось несколькими годами позже) стал полный коллапс многомиллиардной индустрии искусственных спутников. Потеря спутников означала потерю всех прямых и почти всех ретрансляционных телеканалов; телефонная связь между городами и странами стала ненадежной, локаторы GPS – бесполезными; Всемирная паутина приняла удар ниже пояса, почти все передовые военные технологии вмиг устарели, возможности разведки и глобальной слежки сократились до исчезающе малых, а региональным синоптикам, привыкшим листать CGI-рендеры с метеорологических спутников, вновь пришлось чертить изобары на картах континентальной части США. Все попытки связаться с Международной космической станцией закончились одинаково: полным провалом. Коммерческие запуски с мыса Канаверал (а также Байконура и Куру) пришлось отложить на неопределенное время.