Доктор наморщила нос, ощутив в воздухе резкий, как от мочи, запах.
— Чуешь?
— Ага. Это от него так воняет. Похоже, запах исходит от пота.
— Показания?
— В пределах нормы за исключением температуры — слишком низкая, всего 96,5 по Фаренгейту.[18] Почему — не могу понять. Мы сделали обычные в таком случае токсикологические анализы, но пока ничего конкретного. Не иначе какой-нибудь кустарный наркотик. Чего бы он ни наглотался, приплющило его нехило. Вот, полюбуйся.
Стажерка сдернула покрывало, открывая взору грудь пациента, изрезанную странными значками, смахивающими на китайские иероглифы. За прописной буквой Т следовали три горизонтальные черты, потом еще одна.
— Видишь потеки крови вокруг раны? Успели засохнуть. То есть прошло достаточно много времени. Думаешь, он сам себя искромсал?
— Нет, — ответила Пэйдж. — Надрезы на удивление чистые. Кто-то постарался на совесть. Он слишком не в себе, чтобы самому справиться. Как переводится, знаешь?
— Ясуки, техник из радиологического отделения, говорит, что первая часть — это номер 731. Вторая строка на китайском означает «дьявол».
Пэйдж нахмурилась.
— Говоришь, его женщина выбросила? Может быть, какие-нибудь садомазохисты?
— Если так, меня не приглашайте.
Доктор начала физический осмотр. Парень молодой, крепкий. Никаких точек от уколов. Обычно у наркоманов, даже начинающих, имеются отвисшие участки кожи и синяки, а у этого — ничего подобного. Пэйдж неуверенно постучала ногтем по зубам.
Она как будто что-то припоминала, но никак не могла поймать мысль. Скорее всего дело в номере. Она взглянула на Кастер.
— Погугли 731.
— Зачем?
— Сделай, как я говорю.
Пощупала пульс — медленный, стабильный. Зрачки? Как блюдца и совершенно не реагируют на свет. Но откуда знать, что тому причиной — принятый препарат или успокаивающее, которым пациента накачали медбратья. Кастер склонилась над компьютером, перебирая клавиши.
— Вот это да! — вдруг воскликнула она.
— Что там?
— Некий отряд 731 существовал во время Второй мировой войны.
Стажерка умолкла и принялась читать текст на экране.
— Чего замолчала?
— Это была японская база исследования биологического оружия. — Она вернулась к чтению, у нее отвисла челюсть. — Господи! Ты только послушай! Они использовали китайцев, как подопытных кроликов. Американских и русских военнопленных тоже. Их начальника, Сиро Исии, называют японским доктором Менгеле.
Пэйдж застыла на месте.
— Говоришь, использовали людей для испытаний биологического оружия?
Стажерка кивнула:
— Дальше — хуже. Предупреждение во всю страницу: «Фотоматериал на данном веб-ресурсе крайне тяжел для восприятия. Если вы слишком впечатлительны, откажитесь от просмотра».
Кастер нажала клавишу.
— Боже мой!
Пэйдж заглянула через ее плечо. На черно-белом фото японский доктор стоял у стола для аутопсии. На столе — распоротое, вскрытое человеческое тело.
— Подпись прочитала? Они производили вскрытия на живых людях!
— Вскрытие живьем? Странно. Почему я об этом никогда не слышала?
— Откуда мне знать. Эти гады чем только не занимались — сибирской язвой, чумой.
— Опа! Пошевелился! — воскликнула Пэйдж. Пациент освободился от ремня и приподнялся на локте, стараясь повернуться на бок. Доктор и стажерка вдвоем схватили его, и тот лег на живот. Прошло несколько секунд, тело японца снова обмякло.
— Пошли, — распорядилась Пэйдж, забыв про усталость. — Надо сделать полный анализ крови.
Кастер присвистнула:
— Смотри-ка!
На спине пациента в области поясницы виднелась свежая татуировка с номером телефона: 800–232–4636.
Пэйдж учащенно задышала, словно ей не хватало воздуха. Все нервы натянулись, как проволока.
— Что делать будем? — спросила Кастер.
— Набери этот номер.
Кастер сняла трубку телефона и нажала несколько кнопок. Через секунду она опустила трубку. Ее лицо стало серым.
— Чей?
— Санитарно-эпидемиологического надзора.
Пэйдж выпрямилась, как струна.
— Никому не покидать помещение! Сию минуту опечатать все двери!
16
Джейк и Мэгги стояли на заднем крыльце, облокотившись на поручни, и смотрели в темноту. Вернувшись из лощины, мать показала светящиеся грибы Дилану. Тот с серьезным видом осмотрел поросль, пульсирующую красным, зеленым и желтым светом. Он вспомнил, как прадед рассказывал ему два месяца назад, что последняя Нобелевская премия в области химии была присуждена за использование флуоресцирующих белков — их гены можно вставлять в любой организм, и тот начинает светиться. Прадед обещал продемонстрировать открытие Дилану. Вот, наверное, и продемонстрировал.