Андо положил руку на свой нагрудный карман и нащупал сквозь ткань стеклянный пузырек. Эта штука может спасти только от RING-вируса Но она не убережет человечество от влияния мутировавших носителей информации. Если не знаешь, как именно мутировал вирус, то невозможно приготовить вакцину, которая бы этот вирус нейтрализовала. Человечество всегда будет на несколько шагов позади. А потом новый вид – вид Садако – начет теснить человечество, пока окончательно его не уничтожит.
– И тебя это абсолютно не волнует?!
Андо не мог спокойно сидеть и думать о том, что люди один за другим умирают, а на их место – тоже одна за другой – приходят Садако. Но не в его силах было хоть что-нибудь изменить. А Рюдзи, похоже, не мучился по этому поводу. Он активно помогал Садако в ее деле. Но почему?! Андо не мог это понять.
– Просто ты на все смотришь с точки зрения человека. А с точки зрения стороннего, незаинтересованного наблюдателя что происходит? Один человек умирает, и вместо него появляется одна Садако. Один плюс, один минус. В итоге – ноль. Общее количество остается тем же. Так в чем проблема?
– Я отказываюсь это понимать.
Рюдзи неожиданно приблизил к Андо лицо, почти касаясь своим потным лбом его щеки.
– Поздно отказываться, дружище. Ты уже на нашей стороне.
– В каком смысле? Чего ты от меня хочешь?!
– Я? Ничего. Но ты, если хочешь, можешь вмешаться в процесс эволюции. Не каждому выпадает такой шанс...
– Эволюция? Ты называешь это эволюцией?!
Все разнообразие человеческих геномов в конечном итоге сведется к одному-единственному варианту – Садако. Разве это можно назвать эволюцией? С точки зрения Андо это было катастрофой не только для человечества, но и для самого нового вида. Ведь только благодаря разнообразию были люди, которые не умерли от чумы. Даже если наступит новый ледниковый период, то существует вероятность, что некоторые народы – эскимосы, например, – все-таки смогут выжить, но только благодаря разнообразию. А теперь представьте, что это разнообразие исчезнет. Тогда любая катастрофа неизбежно приведет к исчезновению всего вида. То есть достаточно, чтобы у первой Садако Ямамуры был какой-то дефект иммунной системы, – и этот дефект автоматически передастся всем остальным Садако. А это значит, что теоретически все представители нового вида в один прекрасный день могут умереть от обычной простуды.
Андо очень надеялся, что так оно и будет. Единственное, что оставалось людям, – это затаиться и ждать, пока Садако перемрут как мухи сами по себе.
– Ты знаешь, почему происходит эволюция? – спросил Рюдзи.
Андо покачал головой. Вряд ли кто-то из современных ученых мог однозначно ответить на этот вопрос.
Разве что Такаяма. Во всяком случае, говорил он как человек, не допускающий сомнений в собственной правоте:
– Вот, например, глаз. Я понимаю, уважаемый Андо, что подробными объяснениями только оскорблю такого высококлассного специалиста, как вы... – дурашливо начал Рюдзи, но тут же перешел на серьезный тон. – Но согласись, человеческий глаз – это очень сложный механизм. Почти невозможно представить, что роговица, зрачок, глазное яблоко и зрительный нерв – все это результат эволюции обычного фрагмента кожи. Как-то не верится, что подобная эволюция могла произойти случайно, сама по себе.
Глупо думать, что механизм, который позволил живым существам видеть, появился вдруг, и все тут же начали им пользоваться. Для начала у этих живых существ должно было возникнуть желание видеть. И только благодаря этому желанию стало возможным появление нового механизма. Такая вот «внутренняя воля» и есть необходимое условие для эволюции видов. Морские жители не случайно выползли из моря и заселили сушу. Рептилии не случайно научились летать. Они хотели этого. Но попробуй только заикнуться о «внутренней воле» в разговоре с каким-нибудь научным экспертом, и он поднимет тебя на смех. Ты автоматически заработаешь репутацию последователя «мистической телеологии» или, чего доброго, «этой ужасной философии».
Ты можешь себе представить, каким кажется этот мир существу, которое не умеет видеть? Для червей, обитающих под землей, мир – это то, что в кромешной темноте прикасается к их телам. Для морских звезд и актиний мир – это поверхность подводной скалы, на которой они живут, и движение окружающей их воды.