Добравшись домой, врач Горлов сел в позу лотоса, попытался войти в состояние полной отрешенности, задав себе вопрос для поиска: «Будет мне польза от поиска?»
Ответ пришёл положительный.
Глава вторая
Зима выдалась снежной и вьюжной. Хорошо, что в самолете - спортивном двухместном Яке, было тепло. Они неслись почти на бреющем полете, длинной гребенкой прочесывая отмеченные на карте места. Матвеич первые дни любовался видом, потом заскучал, стал сидеть с закрытыми глазами. Ничего не отзывалось в голове, молчал «комок». Если есть человек, способный два часа подряд вот так - бездельно - отсидеть и не заснуть, то это не он, потому что сон помалу одолевал.
Рокот мотора напомнил о последней встрече с Леной. Узкий проход, он пристёгнут наручником к поручню, а её уводит в сторону больницы покойный врач Чаркин–«Чехов». Малая десантная машина на воздушной подушке, притащившая их в больницу села Мутное, рыком глушила уши, но глаза девушки говорили в другом диапазоне, в зрительном. Сквозь дрёму пробилась мысль - почему он никак не может забыть её?
Вот и с Полинкой из-за этого отношения испортились. Когда Матвеич намекнул, что неплохо бы встретиться в постели, та укоризненно посмотрела на него, ответила:
- Саша, я или единственная или никакая. Не понял? Разберись, кто тебе нужен, чтобы меня Леной не называть, - и стремительно ушла.
Припомнив события последней, очень приятной совместной ночи, Матвеич похолодел от стыда. Действительно, засыпая, он признательно поцеловал девушку в плечо и шепнул в ушко: "Спокойной ночи, Леночка". И немудрено, что оговорился. Всегда, даже на самом пике чувств, Горлов представлял на этом месте, увы, не Полину...
Показалось ли Матвеичу, что его окликнул мягкий голос: «Саша! Где ты? Я заждалась», - или нет, но он немедленно откликнулся.
- Я здесь, здесь, Леночка, - и помчался вверх из самолетика, жалким крестиком плывущего над заснеженным среднерусским лесом.
Как в той ойротской пещере - хлестнула снизу энергия, и взлетел доктор Горлов, высоко-высоко. Краем памяти удерживалась картинка: его биоробот в кабине за спиной пилота и необъятное пустое пространство. Свобода. С выси земля не казалась большой, она не стала шаром, как в космических отчетах с орбиты.
Внутреннее зрение Матвеича воспринимало землю скоплением множества пузырей, переливчатых, словно мыльные. Пузыри проникали один в другой, но не лопались, а медленно переливались в иной цвет на границах соприкосновения.
"Это аура Земли", - вообразил было доктор Горлов, но мгновенно остыл. Ауру такого объекта он просто не мог охватить разом, кишка тонка! Пузыри, скорее всего - выходы энергий разного вида. Эх, знать бы, что какой цвет обозначает, глядишь, и постиг бы что-то новое, полезное.
Возник задор, захотелось разобраться самому. Прикинул, вот зеленое - что? Не магнитное ли? Попробовал прищуриться, но вместо резкости в голове возник туман. А сквозь него четко прорисовались три голубых пятна, словно пламя газовых конфорок сквозь кухонный чад. Знакомый свет! Именно так, только вокруг двух ярких закорючек - точки с запятой, и выглядела сверху Шергешская зона с лабораторией. Биоробот Горлова обратился к пилоту:
- Поверни направо, там зона.
- У меня задание, - возразил пилот, - тот блок на следующем облете. Он в эту гребенку не попадает.
Матвеич вернулся в тело и поймал чужую волю. Пилот повёл самолет в указанную сторону, сделал три периода невидимой синусоиды. В конце последнего поворота «комок» в голове Горлова ожил, выдав точное направление. Пилот послушно довернул, заложил широкий разворот блинчиком, сбросил маяк.
- Черт, что со мной, - спохватился он, обнаружив существенное отклонение от курса.
Поколебавшись, доложил о странном своем поведении диспетчеру полетов. Инструкция для военного летчика - вещь почти святая, в свете предостережения полкового особиста:
«С особыми людьми работаешь. Могут быть странности в их или твоем поведении. Упаси бог разбить пассажира. Сам всмятку можешь, а его доставь на землю живым, а то!»