Выстрел в машине прозвучал оглушительно слишком тесно, чтобы стрелять без защиты для ушей, я оглохла на миг, но темная фигура отвалилась назад и больше не возникла. Клинок восклицательным знаком остался торчать в плече у Тилфорда и в сиденье машины. Тилфорда пригвоздили.
Эдуард переполз на переднее сиденье и взял руль.
Продолжай давить на газ, Тилфорд.
Тот воспринял как приказ, потому что машина прыгнула вперед Тилфорд утопил педаль в пол. Эдуард одной рукой рулил, другой держал оружие, хотя ему надо было следить за дорогой а потому нам с Ньюмэном за всем остальным. Блин.
С крыши раздался тихий звук. Я даже не была уверена, что услышала его шумел мотор, еще звенело в ушах. Как будто я прислушивалась к этому намеку на шелест.
Они на крыше, сказала я.
Ньюмэн не среагировал, и я сказала ему:
Ньюмэн, на крыше один из них.
Он посмотрел на меня широко раскрытыми встревоженными глазами. Трудно было в темноте сказать точно, но мне показалось, что он бледен. Пульс у него на горле неистово колотился. Он был перепуган, и я его понимаю. Будь у меня время, я бы тоже успела испугаться.
Я стала вглядываться в полупрозрачную крышу и вдруг оттуда на меня кто-то посмотрел. Без маски темные глаза на бледном лице. Вампир. Не успев еще ничего разглядеть, я уже палила вверх. Лицо исчезло, но вряд ли я попала.
Ньюмэн выстрелил сразу после меня, но продолжал держать палец на спуске, и машина гремела резонатором для выстрелов, и меня обдавало потоком горячих гильз. Почти все попали на куртку, но одна обожгла руку, а стрелять уже было не во что.
Я схватила Ньюмэна за руку и заорала оглохла и не знала, насколько нужно громко говорить, чтобы меня услышали.
Стоп! Не трать патроны! Он посмотрел на меня, глаза широко раскрыты, белки видны как у лошади, готовой понести. Я пригнула ствол его винтовки, опустила чуть пониже. В пробитую крышу задувал ветер. Успокойся, береги патроны.
Наверное, я продолжала орать, но он смотрел так, будто либо не слышал ничего от звона в ушах, либо ничего не мог понять от страха. Иногда, когда как следует напугаешься, то не слышишь ничего, кроме шума крови в ушах. Сама помню.
Я дождалась, пока он кивнет, а потом отвернулась и посмотрела на переднее сиденье. Эдуард и Тилфорд вели машину как бригада. Мы так быстро пролетели через дымящиеся остатки завала, что я лишь едва успела заметить обугленные останки.
Впереди на дороге замелькали огни мигалок, и тогда до меня дошло, что уже некоторое время слышно было завывание сирен. У меня слух не очень еще восстановился после стрельбы в машине. Интересно, остальные все тоже так оглохли?
Наверное, я заорала, потому что никак не могла соразмерить голос:
Кто вызвал подкрепление?
Я вызвал! заорал в ответ Ньюмэн.
Ни мне, ни Эдуарду в голову не пришло бы вызывать подмогу слишком долго, черт побери, были мы волками-одиночками. Впервые я была рада, что наш чайник поступил, как чайнику положено: последовал правилам и вызвал подкрепление. «Арлекин» предпринимает усилия, чтобы о нем никто ничего не знал, и сейчас мы в безопасности.
Машина стала замедлять ход. Очень издалека доносился голос Эдуарда, кричащего:
Тилфорд! Тилфорд!
Черт!
Я сбросила ремень безопасности. Машина постепенно останавливалась, а я потянулась к плечу Тилфорда, откуда торчала шпага. Что ее не надо пытаться вынуть, я понимала: это работа для врача, но с кровотечением что-то сделать можно. Только снимая с себя ветровку и вытаскивая руку из рукава, я вспомнила, что тоже ранена зацепила эту царапину, и боль напомнила. Тот факт, что боль стала ощущаться, означал, что адреналин и эндорфины стрессовой ситуации начинают выветриваться.
Эдуарду удалось остановить машину, он поставил рычаг в парковочное положение. На нас летели машины с сиренами, все еще не столь громкими, какими они должны были быть.
А я заметила, что моя кровь размазана по всей куртке. Повернувшись к Ньюмэну, жестами попросила его отдать мне свою куртку. Посмотрела на руки они тоже в крови.
Я носитель ликантропии. Я не перекидываюсь, но это не значит, что Тилфорд не будет, если моя кровь попадет в его жилы. Нельзя рисковать, если есть другие руки, чистые от крови.
Я поменялась местами с Ньюмэном и сумела показать ему, как обхватить шпагу курткой и руками. Он случайно шевельнул лезвие, и Тилфорд потерял сознание.
Ньюмэн забормотал-заорал извинения, я отмахнулась. Первые автомобили остановились, из них вывалились маршалы, патрульные, детективы, все вообще, кому положено реагировать на чрезвычайную ситуацию. Где-то здесь и «скорая» тоже должна быть.
Глава 22
Санитары стали вынимать Тилфорда из машины на носилки, и он пришел в себя. Схватив за руку Эдуарда, он сказал:
Ордер! Мой ордер, Форрестер, он теперь твой.
Эдуард кивнул и похлопал его по руке.
Я за тебя этих гадов прищучу, Тилфорд.
Уверен, что прищучишь.
Он держался за Эдуарда, пока его укладывали на носилки, и Эдуард не пытался освободиться так и шел с ним до самой машины «скорой». Ньюмэн встал рядом со мной возле нашей машины, я все моргала на водоворот мигалок и полицейских. Вдруг перед нами оказался Рейборн.
Блейк, черт побери, что стряслось?
Я заморгала на него, и тут протолкнулась вперед женщина со «скорой».
Не мешайте, отойдите! Вы что, не видите, что они оба ранены?
Я посмотрела в ее светлые глаза. Белокурые волосы убраны назад в хвост. Она стала светить фонариком в глаза Ньюмэну, его худощавое лицо было кровавой маской. Очевидно, когда падал на гравий, рассадил себе лоб, и все лицо залило.
Рейборн навис надо мной, будто запугивая, заговорил прямо мне в лицо. Казалось бы, мог бы уже понять.
Блейк, отвечайте!
Серийные убийцы, за которыми мы гоняемся по всей стране, пытались поймать нас в засаду. Мы оказались вооружены лучше, чем они рассчитывали, поэтому нам удалось уйти.
Зачем они хотели вас поймать?
Это спросил детектив Лоренцо, стоящий в группе копов. Я его не увидела в темноте при мигалках. Как на стробы смотреть. Или я была потрясена сильнее, чем сама думала.
Когда мы их поймаем, тогда спросим, ответила я.
Из-за спины Рейборна высунулся другой медик:
У вас кровь.
Я посмотрела на свою руку, куда смотрел он, но мне это не казалось важным. Да, это моя рука, и там, где он ее трогает, там рана и больно. Этот резкий укол боли помог слегка прочистить мозги. Я поняла, что уходит адреналин, и возвращается постепенно облегчение и шок. Чрезвычайная ситуация закончилась, организм пытается сбросить обороты.
Рейборн отступил, давая медику осмотреть рану, но нависал над его плечом.
Они еще там?
Насколько я знаю.
Медик потянулся к моей руке, я ее отодвинула.
Дайте мне хотя бы посмотреть, крови много.
Я носитель ликантропии.
Он остановился:
Сейчас вторые перчатки возьму.
Я потому и сказала.
Сию секунду вернусь, сказал он и побежал трусцой к машине «скорой».
Если они все еще там, их надо взять, сказал Рейборн.
Это да, кивнула я. Про себя подумала: «Неудачная мысль». А вслух сказала: Они быстрее нас, сильнее, лучше видят в темноте, и нюх у них как у хороших собак. При этом у них есть мечи как минимум.
Вы хотите сказать, что не надо за ними охотиться? спросил Рейборн.
Нет. Я только хочу, чтобы каждый, идущий за ними в лес, знал, против чего ему предстоит драться.
Если это воодушевительная речь, у тебя она не получилась, сказал Лоренцо и улыбнулся.
Я не стала улыбаться в.ответ. Не знаю, что было у меня на лице в этот момент, но точно не улыбка. Лоренцо это увидел, и его веселость несколько увяла.
Мы с маршалом Форрестером двоих ранили. Одного настолько серьезно, что его пришлось нести другому. И еще один горел, но не знаю, сгорел ли до смерти.