Она будет обузой, сказал он, глядя мне в глаза, но именно в глаза.
Я не могла бы его обвинить, что он таращится на мою грудь или что-то в этом роде. Я в глаза умею смотреть, и обычно мне это нравится, но во взгляде Олафа что-то было, отчего сейчас казалось, будто у его глаз есть вес, который я держу просто тем, что стою здесь. Если бы он был вампиром, я бы напустилась на него, считая, что он творит вампирские фокусы, о которых я не слыхала, но нет, тут другое. Просто его личность. Тяжесть его личности и нашей растущей общей биографии.
Может быть. Все равно она с нами.
Зачем? спросил он, и я подумала, что вопрос искренний. Честная попытка понять, что я делаю и зачем, так что ответ тоже должен был быть честным.
Потому что у нее рухнула самооценка, и она считает себя уже монстром. Отец не хочет даже взять ее за руку, как зачумленную.
Я мотнула головой, не пытаясь скрыть злости.
Что тебе до нее? Она же чужая для тебя.
Не уверена, что могу тебе объяснить.
Когда-то я решил бы, что ты хочешь сказать, будто я слишком глуп и не пойму. Теперь я так не думаю.
Нет, и так я никогда не думала.
Тогда объясни мне, почему тебе не все равно.
Потому что полагается помогать друг другу, Отто.
Я развела руками так широко, что даже плечами пожала дескать, никакого лучшего объяснения не придумаю.
Если человек ценен на нашей работе, то ты хочешь, чтобы он был здоров и мог тебя поддержать. Это просто здравый смысл. Но эта женщина-маршал бесполезна. Она психологически травмирована, а это замедляет реакцию. И она будет принимать неверные решения.
Этого ты не знаешь, возразила я.
Он улыбнулся самодовольно:
Это я как раз знаю.
Ты не знаешь Карлтон. И не знаешь, какова она сейчас будет в работе.
Она женщина. Слабой она будет.
Вдруг оказалось, что мне совершенно не трудно смотреть ему в глаза. От злости многое становится легче сделать.
Мне напомнить тебе очевидное?
Если хочешь.
Тебе не мужчина руку сломал.
Бернардо чуть вдвинулся между нами, заставив нас обоих посмотреть на него.
Давайте с этим делом за дверь.
Почему? спросила я.
Он наклонился так, что его длинные прямые волосы соприкоснулись с моими. Пахнуло дорогим одеколоном пряным и мускусным, но едва-едва, не слишком, только вблизи ощутимым. Не так, как бывает у мужчин, которые в нем купаются. Как бы ни был хорош одеколон, мужчина, выливающий его на себя в избытке, пахнет мерзко. Бернардо мерзко не пахнул.
Потому что врачам мы рассказали совсем другое.
Ой!..
А вслух я сказала:
Извини, конечно, Пойдем отсюда.
Мы вышли через большие двери во внешний мир. Меня остановила женщина в белом халате, с коротким хвостом каштановых волос. Почти сразу я узнала ее она присутствовала, когда мне швы накладывали, среди интернов. Что ей нужно было от меня я понятия не имела, но остановилась, если просят для этого я достаточно женщина.
Мужчины остановились вместе со мной. Девушка-интерн несколько смутилась и жестом попросила меня отойти в сторонку. Я подумала, что она хочет мне задать вопрос по поводу моих способностей заживления ран, или даже попросит показать рану. Такое бывает у профессионалов-медиков: хотят видеть результаты своей работы.
Она была лишь чуть выше меня, пять футов пять дюймов примерно. Но когда она подалась ко мне, я посмотрела вниз и увидела каблуки как минимум в два дюйма.
У маршала Форрестера жена и дети, а другие маршалы, которые с вами?
Я не стала объяснять, что официально они с Донной не женаты. Они живут вместе дольше, чем мы с Микой и Натэниелом и лишь на пару лет меньше, чем тянется наш роман с Жан-Клодом.
Тот, что с волосами в хвост, женат и дети есть. Я засомневалась, что говорить о Ники. Формально говоря, он вполне свободен спать с другими женщинами. Я не моногамна, и несправедливо было бы ограничивать его мной, но здесь он присутствует, чтобы утолять ardeur и прикрывать мне спину. Так что я сказала: А блондин со мной.
Повезло вам.
Спасибо, улыбнулась я машинально. Насколько мне известно, ни маршал Конь-В-Яблоках, ни маршал Джеффрис сейчас не заняты.
И тут я поняла, что передо мной темноволосая женщина. Чуть менее темная, чем он предпочитает, но вполне близко к его профилю жертв, чтобы я об этом вспомнила. А тогда и он мог о том же подумать, черт побери.
Пардон, виновата. У маршала Джеффриса это тот, который повыше сейчас роман. Недавно началось, все забываю.
Насколько недавно?
Я улыбнулась:
Поверьте мне... простите, забыла ваше имя?
Рид. Пэйшенс Рид.
Я выгнула бровь, а Рид засмеялась хорошим, легким смехом. И сразу стала казаться еще моложе.
Я знаю, что для доктора ужасно называться пациентом.
Молодая и неискушенная. Значит, держать ее подальше от Олафа.
Действительно забавное имя для врача. Ну, в общем, Олаф очень серьезно относится к этой новой женщине в его жизни, а вот Бернардо свободен и вполне готов к роману.
Бернардо его зовут?
Она глянула мне за спину, и я, даже не оборачиваясь, знала, куда именно.
Ага. Бернардо Конь-В-Яблоках.
Он коренной американец?
Ага.
Она поспешно отвернулась и чуть покраснела. Наверняка Бернардо подарил ей одну из своих неотразимых улыбок. Такую, от которой девушка на раздаче ему сообщила, когда у нее смена кончается.
Он такой красивый, что даже страшно его приглашать, сказала Пэйшенс Рид.
Обязательно пригласи, ответила я.
Думаешь, он согласится пойти выпить кофе или чего-нибудь?
Я кивнула:
Не знаю, сколько у кого-нибудь из нас будет времени на светскую жизнь, но дай ему свой телефон или какие-нибудь координаты. Вдруг у него выдастся окно никогда же не знаешь.
Да я как-то не могу вот так сразу.
И тут у нее глаза сузились. Я глянула назад две сестры разговаривали с Бернардо. Он улыбался и отвечал.
Я бы на твоем месте дала ему свой телефон, пока они не опередили.
Пэйшенс решительно зашагала к растущей группе, подошла и влилась в круг, оцепивший Бернардо. Нерешительность исчезла, девушка пробилась через окружение трех других. Лисандро одну обожательницу отразил, подняв руку и показав обручальное кольцо то есть девушка становилась назойливой. Очень шустрая была пяти минут не прошло с начала разговора.
Ники стоял у другой стены, мило беседуя с блондинкой достаточно хорошенькой, чтобы у меня всплыло слово «красивая». Ей несколько не хватало округлостей, но при росте почти в шесть футов это обычное дело, зато у нее были длинные-длинные ноги. И почти наверняка блондинистые локоны на фоне светло-синего халата были натуральные. И глаза тоже должны быть светло-голубые, под цвет халата.
Ники обернулся при моем приближении. Вот только что он улыбался и флиртовал с блондинкой, и вдруг все его внимание переключилось на меня. Но груб он не был, даже представил нас:
Анита, это Мишель.
Я улыбнулась, изо всех сил стараясь быть дружелюбной. Глаза меня не разочаровали поразительно большие и нежно-голубые, но взгляд их не был нежен. Только что ей принадлежало все его внимание, и вдруг будто солнце отвернулось и стало светить другому это подошла я. Я знала, что Ники умеет быть очаровательным. Он мне когда-то говорил, что умение флиртовать облегчало ему работу под чужим именем, и даже информацию он умел добывать, соблазняя женщин. Ночные разговоры очень способствуют сбору разведданных. Дома он, как правило, с женщинами-оборотнями и вампиршами не флиртует. Это он объяснял тем, что дружеский секс у них бывает, но все они знают, что он мой, а он меня предпочитает им. Сурово, но сейчас я это сама увидела. Хотя я подумала сперва, что он всерьез заинтересовался блондинкой. Так это было или он только делал вид?