Не хотелось унижаться, не хотелось уговаривать его, просить и умолять. Хотя бы потому что он не заслуживал этого. Но другого такого человека, я почти была уверена, мне не найти. Еще меньше мне нравилась перспектива шляться по миру в роли нематериального духа, наблюдать за людьми, с которыми больше никогда не удастся перекинуться и парой слов.
- Почему? - тихо прошептала я. Даже сама не расслышала своего вопроса, но Волкову каким-то чудом удалось понять, что я спросила.
Он встал, выпрямился и подошел так близко ко мне, что, уверена, его дыхание точно бы ощущалось на моей коже. Тенью возвышаясь надо мной, он с каким-то хищническим взглядом оглядывал меня, - на его фоне совсем мелкую и хрупкую, - девочку, которой никогда не дали бы положенных семнадцати лет.
- Потому что мне нет дела до мертвых одноклассниц.
А теперь стало обидно. И обида уверенно перерастала в злобу. Самую настоящую. Возможно его издевательский тон так подействовал, а возможно и пренебрежительное «мертвых одноклассниц». Будь я мертвая, будь я живая... В чем разница собственно, если я в любом случае стою здесь и мозолю ему глаза?
Я уже открыла рот, чтобы выплеснуть все, что скопилось за столь недолгое время, как одновременно с моим ртом открылась дверь в его комнату. Волков резко поднял голову, черты его лица разгладились, сделались какими-то даже безразличными.
- Дим, кушать будешь?
Глава 5.
Даже не знаю, хорошо ли то, что отец Волкова ворвался так неожиданно в наш разговор, или не очень. Тем не менее, Волков-младший, даже не взглянув, прошел сквозь меня, будто я была не больше, чем пустым пространством. Однако, прошел так легко. Вместе с ним через меня пропустили все неприятные ощущения, о которых я успела позабыть.
А Волков все же поежился. Хоть какой-то плюс.
Нельзя было отступать.
Что-что, а вот уходить из дома Волкова я не собиралась. Это означало бы, что я смирилась со своей участью и добровольно согласилась стать мрачной версией Каспера. Ну уж нет. Если и суждено мне закончить все свои незавершенные дела, то так уж тому и быть. И Волков мне поможет.
А пока он ушел трапезничать, у меня было время поразмышлять и рассмотреть его комнату.
Я оглянулась. Нда... В женских романах такая обстановка всегда описывалась, как холостяцкая. Но в живую все было довольно мило. Всего по минимуму. Ничего лишнего, даже постеров и плакатов на стенах не висело. Никаких побрякушек на столе, только майка валялась на заправленной кровати.
И одинокая фотокарточка. Я приблизилась, пользуясь случаем, когда ничего не двоилось и не троилось в глазах, попыталась разглядеть ее. И все оказалось до боли банально. Волков, его отец и, так полагаю, мама.
Ничего интересного. Почему тогда в фильмах и книгах комната главного героя - полное отражение его характера. Или здесь где-то скрытая метафора? В душе Волкова точно также пусто? Хотя не сказала бы, что в его комнате пусто, скорее очень чисто, но и это не может идти в минус. Да уж, Волков та еще заноза в зад... В одном месте. Волков и его дурацкий характер.
А еще это незавершенное дело. И что за дело?
«То, к чему человек стремился всю свою жизнь. То, чего желал больше всего», - его голос пронесся в мыслях так отчетливо, что я даже вздрогнула. И что я желала больше всего?
Хоть здесь Волков был прав. Я желала лучшей жизни. Для себя, для Кости, для папы. Особенно для папы. Боже, как он там? Наверное, он убит горем... Там, где сердце должно отбивать положенный ритм, было тихо, но сейчас это место очень сильно защемило, стало больно. Раньше я выплескивала эту боль в слезах, но теперь я лишилась этой возможности.
Нет. Если Волков не поможет мне... Я сделаю все возможное, чтобы испортить его жизнь.
***
Он вернулся минут через двадцать. По крайней мере, именно столько отсчитал будильник на комоде.
Не сказала бы, что он сильно удивился, когда увидел меня, все также стоявшую на месте. Но и радостным не выглядел. Лишь раздраженно выдохнул и окинул холодным взглядом, всем своим видом показывая, что уж точно не рад меня видеть.
- Появились аргументы? - язвительно спросил он и прошел мимо меня (спасибо, что не сквозь), к столу.
- Даже не знаю, - беззаботно пожала плечами. Злость утихла, обида исчерпала себя, зато вернулась привычная самоуверенность. - Сам придумаешь.
Вот теперь он удивился. Причем так, как я не видела никогда. Поднял не одну бровь, а две, и глаза так ошеломленно сверкнули. Видимо, он ожидал что угодно, кроме такой наглости.