— Доблестные воины великой Персии, идя в бой, единственное желание несли в сердцах: погибнуть или победить, дабы умножить славу Ахеменидов. Но Дариявуш тем не менее, предаваясь наслаждениям, не укреплял огромное здание своей империи. А если рушится большое здание, то под его обломками могут оказаться и примыкающие к нему дома поменьше. Говоря о чести и славе Ахеменидов, я думаю прежде всего о вас, мои подданные. Будут в силе Ахемениды — будете сильными и вы. Будет процветать царство Ахеменидов — и ваша жизнь будет райской. Это говорю вам я, Артаксеркс! А если погибнет великая Персия — исчезнете и вы вместе с нею. У нас одна с вами судьба…
Артаксеркс говорил довольно долго. Он устал стоять и продолжал речь, опустившись в кресло. Его широкий с залысинами лоб покрылся испариной и блестел. Дышал он шумно, переводя дыхание и делая длинные паузы.
Совет длился до самого вечера.
Правитель Наутаки Сисимифр, решив под конец помирить перессорившихся между собой старейшин, вождей некоторых племен, военачальников, хоть как-то сгладить возникшие между ними холодность и непонимание, предусмотрительно послал рассыльного за искуснейшими ошпазами, велел передать приказание — к вечеру приготовить самые вкусные угощения и вынести из подвала несколько хумов[59] молодого холодного мусалласа.
Когда солнце наполовину исчезло за горизонтом и в душном зале начали сгущаться сумерки, Артаксеркс объявил, что совет окончен.
Сисимифр тотчас вскочил и, звякая кинжалом о блюдо, крикнул фальцетом:
— Прошу перейти в правое крыло дворца, где по случаю сегодняшнего события состоится пир! — и вызвал тем самым у присутствующих бурный восторг.
Спитамен, покидая зал, уже за порогом успел шепнуть Датафарну:
— Посидим в шатре своей компанией…
— Сказать Оксиарту и Хориёну? — спросил тот.
— Не стоит, больно горячи оба. Нам будут нужны Катан, Шердор и Тарик. Приходи с ними.
Датафарн и Катан пришли вместе. Спустя несколько минут явились почти один за другим Шердор и Тарик. На низкий восьмигранный инкрустированный слоновой костью столик Спитаменом были выставлены фрукты в серебряных вазах. Расселись подле полотняных стен шатра на мягких атласных подстилках. Снаружи горел костер, и доносились голоса воинов. Сквозь ткань просачивался оранжевый свет, и его блики играли на развешанном на деревянном каркасе оружии.
Спитамен взял из вазы крупный гранат и, разминая его пальцами, проговорил:
— Если вы сегодня внимательно слушали, то теперь хорошо знаете, что думает каждый из предводителей. У меня не осталось сомнений, что большинство озабочено лишь тем, чтобы спасти свою шкуру. Среди сахибкиронов, увы, совсем немного таких, кого бы тревожила судьба Согдианы. А новоявленный царь занят кроной своего величия, позабыв, что корни его давно сгнили… Великий Ахура — Мазда, даровав нам эту землю и изобилье воды, завещал трудиться в поте лица, умножать богатства, дорожить тем, что создано предками. И мы старались быть верными его завету, ни разу не прогневали Ахура — Мазду запретными деяниями, разрывая землю там, где не положено, или сдвигая скалы с того места, где поставила их сама Природа, или промышляя на охоте сверх меры. И Создатель оберегал за это наши пастбища, нивы, сады от бед и напастей, давая нам возможность иметь в изобилье мясо, молоко, масло, кожу. И пока нашим краем управляли люди разумные и благородные, умеющие смотреть далеко вперед, все было хорошо, до тех пор мы пользовались покровительством Ахура — Мазды. Но не приведи Бог, чтобы бразды правления оказались в руках у тупоумного…
Спитамен умолк, выжимая сок граната в большую серебряную чашу.
— Ты прав, Спитамен. Оставаясь верным завету наших богов, мы не можем признать над собой власть человека, лишенного не только остроты ума, но и мужества, к тому же пролившего кровь своего родича… — проговорил Датафарн и медленно обвел взглядом сидящих. — Я не сомневаюсь, что произнес вслух то, о чем вы, сидящие тут, уже не раз думали.
— Ты сказал правду, Датафарн, — кивнул Катан. — Ахура — Мазде вряд ли будет угодно, если мы признаем власть Бесса…
— А что скажут Тарик и Шердор? — спросил Спитамен, вытирая о полотенце руки, залитые алым соком.
— Мы сделаем все, что будет на пользу Согдиане, — произнес Тарик.
— Сейчас для Согдианы главное, чтобы в нее не вторгся враг, — сказал Спитамен и взял другой гранат.
— Когда лев преследует раненого буйвола, он не останавливается, пока не настигнет его, — сказал Датафарн и вопросительно посмотрел на Шердора, который сидел, опустив голову, и пока не вымолвил ни слова.