- Хрупкий цветок, я мог бы выкинуть тебя в Земли Приграничья и посмотреть, успеет ли мой драгоценный родственник спасти свою безделушку, но это совершенно неинтересно. Ты напоминаешь мне водяную лилиану – нежная и холодная с виду, но внутри, наверняка, скрывается жаркая солнечная серединка. И почему Хайдарр тянет, не срывая дивный бутон? Я знаю, как его поторопить!
Он дерзко ухмыльнулся, и мы очутились в его спальне. Я недоверчиво посмотрела на него и заявила:
- Что вы пытаетесь скрыть за жестокостью и безразличием? Душевные терзания? Боль утрат? Вам нравится запугивать тех, кто слабее?
Кейлан глухо ответил:
- Милая моя девочка, зима сама по себе свирепая и беспощадная тварь. Даже боги не выбирают, кем им быть, они либо свет, либо тьма, а свою сущность не изменишь.
В руке Короля вновь сверкнул золотистый резной медальон. Напряжение нарастало, я чувствовала себя так, словно вновь очутилась в бескрайних хладных просторах, а ветер кидает мне в лицо горсти колючего снега.
- Отпустите душу вашего сына, освободите свет жизни, - прошептала я.
Он молчал, и от этого стало жутко. Проигнорировав мою реплику, отбросил листок прочь, резко очутился рядом, а я потеряла контроль над собой, стала тихой и послушной. Вот куда привели меня дороги судьбы!..
Внезапно черные двери распахнулись, как от порыва сильного ветра и в покои короля вихрем ворвался разъяренный Хайдарр. Прямо с порога, вместо приветствия, Король Осени прорычал:
- Кейлан, играй со своими феями, а она – моя!
Темно-оранжевые глаза Осеннего приобрели еще более насыщенный оттенок, а на руках появились когти, подтверждая, что мужчина взбешен. Зимний скривил губы в усмешке и с издевкой изрек:
- Неужели ты решил явиться сам? И давай без перевоплощений, не хотелось бы превратить замок в груду камней.
После появления Хайдарра, колдовское оцепенение отпустило меня, я снова стала самой собой. А спор между братьями-богами продолжался. Кейлан встал у окна, скрестив руки, и выдал тираду:
- Неужели тебе жалко одной человеческой девчонки для родного брата? Я редко выбираюсь в мир людей, а ты легко найдешь себе очередную забаву.
Осенний съязвил:
- К чему все это представление? Или ты стал настолько стар, что феи не прельщаются твоими любовными играми? Хватаешь девицу, лишаешь выбора, используя свою магию, видимо, правда, совладать с молодой да горячей уже не в состоянии, а вот превращать ее в полуживое бревно, это да, самое то.
Кейлан отчетливо скрипнул зубами и прошипел:
- Не переигрывай, дражайший братик, нам с тобой ссориться ни к чему. Ты не подумал, что наш давний знакомый может использовать эту девчонку в своих целях? Я думаю, он снова ищет тот, другой Кристалл.
Когти на руках Хайдарра исчезли, пальцы приняли обычный вид, он произнес:
- Даже если так, зачем вмешиваешься ты?
Зимний прикрыл глаза и медленно сообщил:
- Он сразу проявил к ней интерес, как только узнал, что ты дал ей медальон, и ты знаешь ответ, зачем он это сделал. Может, стоит сказать ему правду, пусть помучается? Хотя от неизвестности тоже сходят с ума.
Кейлан кивком указал на меня:
- Ты зря так бегаешь за ней, а что, если она выберет его? Примет его сторону? Что тогда? Убьешь обоих? В таком случае, не забудь позвать меня, хоть тоску развею.
Осеннему не понравилось то, что он услышал. Мужчина поморщился и бросил:
- Это лишь твои предположения, оставь их при себе.
Я молчала, раз мне всем видом показывают, что я пустое место, пусть так и думают. Хайдарр постановил:
- К чему пустые разговоры? Мы пойдем, если ты позволишь, - он шутовски отвесил поклон.
Кейлан коротко махнул рукой:
- Мы еще вернемся к этому вопросу.
Затем посмотрел на меня и заявил:
- Надеюсь, вам понравилось в моем ледяном чертоге. Впрочем, если нет, то в следующий раз, быть может, будет лучше.
Осенний не ответил на вызов брата, а произнес заклинание. Мы оказались в поле, полном цветущих одуванчиков. Путешествие из белоснежной зимы в юную весну было неожиданным: нас окутал аромат свежей зелени, молодых, едва распустившихся листочков, полных соками новой жизни, бутонов, напоенных ласковым солнечным светом, откуда-то доносился хрустальный перезвон ручьев и пение птиц, радующихся приходу нового дня. Казалось, что одуванчикам нет конца, они, как маленькие, желтые, пушистые цыплята, разбежались по сочным изумрудным просторам, яркими горошинами скатывались по склонам и овражкам, отражая лучи утреннего солнышка. Ласковая весна обнимала теплом, услаждала слух дивными птичьими трелями и настраивала на ритм счастливой жизни. Хайдарр пояснил: