— По-моему, дело ясное, — резюмирует мой приятель, возвращая мне папку со сведениями и снимками.
— Ясно нам с тобой. А вот фактов — их пока что нет. Содержание папки и вправду скудно. На нескольких снимках Коко — либо в такси, либо возле него; на других запечатлены моменты его общения с разными клиентами, плюс к этому — лаконичная справка о его действиях, начиная с последней субботы. Моя авторучка подчеркивает следующие пункты:
«Условия прямого наблюдения на лестнице неблагоприятны. Наблюдение может дать результаты лишь при помощи установленных технических средств».
«В воскресенье утром в почтовом ящике Касабовой был оставлен материал, но в силу указанных причин не удалось установить, забрал ли его кто-нибудь. Возможно, это произошло в ночь с воскресенья на понедельник».
«В воскресенье у Косты Штерева (Коко) был выходной, и в течение всего дня, равно как и ночью, он был дома».
«В понедельник Штерев заступил на работу в шесть утра — стоянка такси на Русском бульваре. В отдельных справках указано точное время, когда он брал пассажиров, куда следовал, а также отмечены маршруты отдельных рейсов, места назначения и имена опознанных пассажиров».
Словом, подробные, добросовестно собранные сведения, не имеющие, однако, практической пользы, за исключением одного-единственного пассажира, где моя авторучка поработала более основательно: «В 10.35 Штерев останавливается на бульваре Стамболийского, перед агентством иностранной авиакомпании. В такси садится директор агентства Стоян Станев. До этого, следуя к бульвару Стамболийского, Штерев дважды проехал с зеленым светом мимо граждан, желавших взять такси. Установить, была ли вызвана машина по телефону, не удалось. Штерев отвез Станева на улицу Обориште и высадил возле его дома. В пути между пассажиром и шофером разговоров не было, если не считать обычных реплик, когда пассажир расплачивался».
Если во всей информации есть что-либо заслуживающее внимания, то именно это место. Борислав придерживается того же мнения, только выводы его несколько поспешные:
— Дважды проезжает мимо голосующих клиентов, чтобы остановиться в трехстах метрах дальше. Предельно ясно.
— Может, он поехал по вызову?
— Да, но вызова не было.
— Так бывает часто. На этом капитала не наживешь.
— У меня даже эта поездка Станева домой вызывает сомнение. В восемь приходит на работу, а уже через два с половиной часа почему-то домой несется.
— Могут ведь возникнуть непредвиденные обстоятельства.
— Ладно, согласен! — Борислав вскидывает руку. — Обличительный материал не бесспорный, но для меня — дело ясное.
Действительно, бесспорные улики еще отсутствуют. Но налицо симптомы и догадки. И, чтобы их проверить, я вызываю лейтенанта и даю указание взять под наблюдение гражданина Стояна Станева.
В этот момент мне звонит Драганов.
— Это вы замещаете товарища Драганова? — спрашивает Лили, нерешительно входя в комнату.
— Я, заходите...
— Только... не знаю, насколько вы в курсе дела.
— Я в курсе, — говорю. — Пожалуйста.
— Я имела в виду, знакомы ли вам эти... наша компания.
— Знаком я с нею, — говорю я. — Проходите поближе и садитесь.
Лили подходит к письменному столу, садится и, положив руки на колени, глядит с тоской на мою дымящуюся сигарету.
— Можете закурить, если хотите.
— Благодарю.
Она берет сигарету из придвинутой к ней пачки, закуривает и вдруг как-то расслабляется.
В этот раз она не в той невообразимо короткой юбке, а в ситцевом платье, скорее всего прошлогоднем, потому что от стирки оно уже стало каким-то белесым. Дешевенькое платье с черной отделкой, при виде которой я вспоминаю слова: «Ее пристрастие к черному цвету...».
— Что вас сюда привело? Лили поднимает темные свои глаза, кажущиеся еще более темными на белом лице, и неуверенно произносит низким, хрипловатым голосом:
— Хочу вам кое-что сообщить об этой компании... о кое-каких ее намерениях...
— Понимаю, — киваю я, хотя пока что решительно ничего понять не могу.
— Они собираются свести счеты с Бояном.
— Какие счеты?
— Ну, обычно так говорят... Не знаю, может, мне начать сначала?
— Да, так будет лучше всего.
— Это случилось на прошлой неделе. Шли мы вчетвером к «Ягоде» — Роза, я, Апостол и Пепо, а Апостол и говорит: «Компания распадается. Фантомаса мы отдали на съедение...»
Лили запнулась на мгновенье, словно обронила что- то такое, о чем не следовало упоминать. Но так как я и виду не подаю, что до меня это дошло, она продолжает: