— Нравится?
— Да, черт возьми, очень! Где ты его взял?
— Сварил.
— Ого, не знал, что ты умеешь варить кофе, — усмехнулся я.
— Да, собственно, ты многого обо мне не знаешь, кофеман несчастный.
Попивая этот обалденный кофе, мы стали извращаться над чертежом. Женя поискал в Интернете, и мы еще раз прошерстили восточную архитектуру. Пару идей мы оттуда все же подцепили.
Потом Женя предоставил моему взору какие-то планы дремучих годов, откопанные им в архиве. Там некий архитектор Верлухин хитрым способом решал проблему большой площади цельного комплекса, путем лишения его этой самой цельности. Он разбивал здание на части, снабжая их перемычками между собой — балюстрадами, мостами, ненавистными мне колоннами…
— Что? Не из грязи же ты будешь эти колонны лепить, с чего им рухнуть-то? — спросил он, наткнувшись на мой скептический взгляд.
— Да хоть из титана их отливай. Давление, Женя, сломает все, что угодно. Нельзя делать колонны несущими частями. Стены — да, столбы — да, но не колонны.
Спор про колонны прекратился, но я видел по его лицу, что к этому разговору мы еще вернемся, и, причем, не раз.
Часы показали два часа ночи, Женя вошел во вкус, отобрал у меня карандаш и творил с чертежом страшные вещи. Дали и Пикассо едва сдерживали восхищенные возгласы. Я же почувствовал, что если сейчас же не присяду, то свалюсь на пол без чувств от такого вандализма над ГОСТʼами и простейшей физикой.
Я добрался до дивана, сел. Его мягкая плоть обняла меня и тут же утянула в пучины сна.
Проснувшись, я, конечно, не сразу понял, где нахожусь. Сел. Смутно припомнилось, как что-то вырвало меня на пару мгновений из сна, подсовывая мне под голову подушку и накрывая пледом, который сейчас соскользнул с моего плеча.
Солнце долбило в закрытые шторы. Было раннее утро. Я поднялся и потянулся, разминая затекшие мышцы. Спать в одежде — это, конечно, то еще удовольствие. Ремень, казалось, передавил меня пополам, а ворот рубашки натер шею. Хорошо хоть пиджак я вчера уже успел снять, и он теперь мирно висел на спинке стула.
Из кухни послышалась возня. Я пошел на звук.
Женя в растянутой футболке и шортах хозяйничал на кухне. Шипела сковорода, хлопала дверца холодильника, нос мазнул свежий аромат каких-то пряностей.
Это было непривычным зрелищем. Человек, которого я ненавидел (и это чувство, я думаю, было взаимно) в домашней одежде, в домашней обстановке, готовил. Я спал у него на диване. Удивительно, что он меня не только не разбудил с какой-нибудь шуткой, но еще и снабдил подушкой и пледом. Как все это странно.
— О, ты уже проснулся? Я настаиваю, чтобы ты остался на завтрак… — он прервался, поймав мой растерянный взгляд. — Илья, не смотри на меня так, будто я нашпиговал тебя снотворным и развлекался потом с твоим бесчувственным телом.
— А что ты на самом деле делал с моим бесчувственным телом? — спросил я.
— Позволил ему наслаждаться моим гостеприимством. А теперь слушай мою команду: поворот на 120 градусов, три шага прямо, пять направо, поворот на 90. И откроются перед тобой врата ванной комнаты.
Я умылся. Вода немного взбодрила. Раздумья о том, как мне отказаться от завтрака и по-быстрому сгонять домой, чтобы переодеться и по возможности принять душ, прервало урчание в животе. Ну да, я ведь со вчерашнего утра ничего не ел, только перебивался кофе. Может быть, все-таки остаться и продолжить череду странных событий? Если это окажется каким-то розыгрышем, то тогда я хотя бы перестану чувствовать себя так, будто мир перевернулся с ног на голову и улыбается, изображая, что так и надо. Желудок новым ревом всецело поддержал идею завтрака.
И я остался. Сюрреалистичность происходящего не уменьшилась: я сидел за одним столом с врагом всей моей жизни и ел приготовленную им пищу. Интересно, он всегда такой довольный по утрам или только когда его давние неприятели вырубаются от усталости на его диване в гостиной?
Как бы то ни было, еда была просто божественная. Как человеку, который мог готовить лишь на уровне «горелая яичница» и «переваренные пельмени», мне было трудно представить, как такое можно сотворить из обычных продуктов. Вот уж никогда бы не подумал, что Женя так вкусно готовит. А, тем более, что я буду есть что-то, приготовленное им.
Женя посмотрел на меня, откашлялся и продекламировал:
Растет аппетит могучий,
Чтоб горы глотать и тучи.
Нет удержу! Буду лопать
Железо, уголь и копоть…**
Я решил вмешаться. Да, ел я с аппетитом, но это же не повод для очередного поэтического излияния.