— Ничего не понимаю из того, что здесь написано.
Глеб вдруг усмехнулся и склонил голову набок, разглядывая её.
— Доверяешь мне?
— Да, — выдохнула Таня и смутилась, вновь вспомнишь, как подобные вопросы и ответы звучали совсем недавно. Уловив, о чем именно думала девушка, Бейбарсов усмехнулся, прикусив губу, и продиктовал несколько названий подошедшему официанту.
— Ты не многовато заказал? — поинтересовалась Гроттер. На её взгляд, слов было произнесено многовато, хотя черт его знает тот французский, может, там в каждом названии блюда по пять слов…
— Достаточно. Выберешь, что тебе понравится, — пожал плечами парень.
Спорить рыжая не стала, вновь осматривая интерьер. Кое-что в его рассказе всё-таки не вязалось, и это кое-что было её собственным портретом, который Бейбарсов якобы продал, а на деле тот лежал у неё в комнате в общежитии.
— Я не понимаю, — в итоге решилась девушка, — как ты мог продать картину со мной, если она у меня?
Глеб негромко рассмеялся, прежде чем ответить:
— Таня, это был эскиз. Набросок, если удобнее. Я сделал таких потом несколько, прежде чем перенести на полотно. Все художники так делают.
Гроттер почувствовала себя несколько уязвленной. В конце концов, нет никакой трагедии в том, что она чего-то не знает. А Бейбарсов говорил об этом так, словно и младенец должен понимать. Наброски она всегда представляла себе иначе, более схематичными, а не прорисованными до мельчайших деталей. И его тон, словно он объясняет элементарное… Глеб, уже попробовавший и одобривший принесенное вино, заметил вмиг подпортившееся настроение:
— Тань, извини. Я не хотел тебя обидеть.
— Всё отлично, — отмахнулась девушка, старательно разглаживая матерчатую салфетку на коленях.
— Тост, — Бейбарсов приподнял бокал, а Таня — глаза, — за удивительную девушку, которая перевернула мой мир!
Разговор постепенно вернулся в нормальное русло. Глеб всеми силами пытался сгладить неловкую ситуацию, возникшую по совершенной глупости, его спутница не возражала против смены темы. Тихая мелодичная музыка, приглушенный свет и холщовые завесы, отгораживающие от всех остальных, создавали ощущение, что они здесь одни, несмотря на негромкий шум голосов по сторонам.
Еда оказалась восхитительной. Гроттер долго не могла заставить себя попробовать улитку, а затем, решившись, не с первого раза извлекла её из ракушки, вызывая лишь смех у Глеба. Оказалось куда вкуснее и совсем не так мерзко, чем она предполагала. Множество других новых блюд, чьи названия она быстро перестала пытаться запомнить. И вино, белое, полусухое, с легким фруктовым ароматом оставляло на языке незабываемое послевкусие. Но сильнее всего пьянили глаза Бейбарсова, тёмные, зовущие, наблюдающие за ней.
— Не хочу, чтобы этот день заканчивался, — призналась Таня.
— Почему? — брюнет протянул руку через стол и переплел их пальцы.
— Он был идеальным. Кажется, могу проснуться, и всё это окажется сном.
— Это реальность, — едва слышно произнес Глеб, а затем, чуть подтянув её ладонь к себе, поцеловал костяшки, — и завтра будет еще лучше. И послезавтра. Я обещаю тебе, что сделаю тебя счастливой.
— Я уже счастлива, — мягко улыбнулась Гроттер, чувствуя, как рухнула где-то внутри последняя преграда.
***
Вечер закончился тихо и уютно. Оказавшись в квартире Глеба, Таня вдруг поняла, что смертельно устала. Не только физически, хотя всё тело, все мышцы, особенно ниже талии, стонали и требовали, чтобы сегодня их больше не напрягали. Но куда сильнее оказалась усталость эмоциональная. Страсть, счастье, ощущение влюбленности — всё это заполнило её до краев и грозилось утопить её, если не сделать паузу. Гроттер казалось, что день был бесконечно долгим, учитывая количество произошедшего, и, одновременно, кратким как миг.
Словно почувствовав внутренний настрой девушки, Бейбарсов галантно помог ей снять верхнюю одежду и обувь и, не встретив сопротивления, отнес в спальню, где, оказавшись неожиданно сдержанным, переодел её в пижаму и уложил в постель. Таня наблюдала, как он переодевается и устраивается рядом, не в силах сдержать улыбку. Могла ли она еще с утра подумать, что этот день закончится так прекрасно, в объятьях любимого человека, когда каждая клеточка тела напоминает, как исчезли барьеры между ними? В фантазиях перед сном она не раз представляла себя рядом с этим потрясающим мужчиной, но никогда не думала, что в реальности это окажется настолько ярко, волнующе, безумно.
— О чем ты думаешь? — донесся шепот в темноте.
— О нас. Сколько тысяч мелочей должно было произойти, в том числе и неприятных, чтобы этот вечер закончился именно так.
Бейбарсов не ответил, лишь подтянул её к себе, зарываясь носом в волосы и заключая в капкан из рук и ног. Таня вдыхала запах его кожи и боролась со сном, боясь, несмотря на обещания Глеба, что этот день окажется сном. Она мягко провела кончиками пальцев по шее, предплечью, лопаткам на спине, но стоило спуститься чуть ниже, к линии бедер, как парень перехватил её руку и едва слышно простонал:
— Знала бы ты, каких усилий мне стоит сейчас сдерживаться. Но если я сдамся, то завтра ты просто не сможешь встать с кровати.
— Я и не против, — усмехнулась Таня, мягко целуя его ключицу.
Чужая рука чуть потянула её за волосы, заставляя приподнять голову. Глеб смотрел на её губы, дыша чуть более неровно, чем для человека, который пытался уснуть.
— Завтра ты обещала пойти с друзьями в клуб, отметить предстоящий Новый год. И как бы мне ни хотелось быть единственным, кто владеет твоим вниманием, ты не можешь их обидеть.
Он чуть отстранился, но Таня сама подалась вперед, вновь сокращая между ними дистанцию.
— Значит, завтра в клуб. А потом?
— А потом я заберу тебя домой и обещаю, что до Нового года ты не вылезешь из этой кровати никуда, кроме туалета.
— Звучит отлично, — пробормотала девушка, поудобнее устраиваясь на груди юноши.
Резкий звонок телефон заставил их подпрыгнуть на постели. Таня обернулась к окну, за которым уже давно рассвело. Бейбарсов с недовольным стоном потянулся за мобильным, а девушка вновь нырнула под одеяло в надежде доспать. Не желая будить её окончательно, Глеб вышел из спальни, а затем из ванной донесся шум воды. Брюнет вернулся минут через пятнадцать. Он опустился на край кровати со стороны девушки и потянул за одеяло, чтобы она показалась наружу.
Сонное лицо Гроттер и взъерошенные волосы он видел не впервые, но только теперь нахлынуло удовлетворение: сегодня он был уверен, что она не сбежит, не оставит его, не отправится на встречу с другим парнем. Она его, Таня с ним.
— Боюсь, мне надо отъехать.
Гроттер резко открыла глаза, больше не притворяясь спящей, и, взволнованная, села на кровати:
— Что-то случилось?
Глеб потянулся к ней и коснулся губами ключицы, меньше всего желая уходить прямо сейчас.
— Объявился один мой старый друг, и ему нужна помощь. Не переживай, ничего страшного. Не обидишься?
Таня качнула головой и вновь опустилась на подушку, подтягивая одеяло до груди.
— Нет, всё в порядке. Это же твой друг.
Глеб наклонился, чтобы поцеловать её в лоб и провел ладонью по щеке.
— Не знаю, насколько это затянется, но вечером мы, как и договаривались идем в клуб. А потом я забираю тебя домой и… — после следующих фраз, которые девушке прошептали на ухо, она смущенно рассмеялась и толкнула парня в грудь, требуя прекратить. — Чем планируешься заняться, пока меня не будет? — донесся вопрос, когда Глеб встал и переместился к шкафу, чтобы выбрать одежду.