— Да что рассказать? — Ваня сел рядом на лавочку в парке и тоже глотнул свой чай, — Вырос в деревне. Мать умерла, когда был маленьким. Отец после её смерти начал пить. Я хорошо учился в школе, наверное, понимал, что это мой единственный шанс вырваться и чего-то добиться. Последней каплей стали слова папы о том, чтобы я бросил мечтать о высшем образовании и шел работать — тогда я и понял, что место в универе буду выгрызать себе зубами. С детства любил животных, так что выбор был очевиден. Поступил, переехал в город. Вот и всё.
Таня задумчиво нахмурилась. Её жизнь разительно отличалась от Ванькиной — родители оба ученые, но никогда не давили на дочь с выбором работы или профессии. Хоть на курортах не отдыхала и новейшими гаджетами не хвасталась, но у неё было всё, что нужно. И в другой город переехала не ради того, чтобы сбежать, а чтобы понять, что такое хоть отдаленно, но взрослая жизнь.
— Не может быть всё так кратко. Как же первая любовь, приключения?
Ванька вымучено улыбнулся:
— Какая там первая любовь в деревне? Я с двенадцати подрабатывал и помогал соседям за еду. Не до того было, чтобы терять голову. Потом переехал сюда, встретил Лизу. Ты правда хочешь поговорить об этом?.. — Таня лишь молча кивнула, и парень с неохотой, но продолжил: — Начали встречаться. На самом деле, Лиза ведь не плохая. Она очень добрая. И зверей любит. И умная. Когда мы только начали встречаться, она казалась какой-то нереальной: стильная, красивая, знает столько, что я и представить себе не мог. Начал тянуться к ней: читал много, учился много. Но, видимо, мы всё же не созданы друг для друга. Мне хватило одного взгляда на другую, чтобы понять это.
На последней фразе и парень, и девушка покраснели. Таня уткнулась лбом в плечо Ваньке, чтобы тот не видел её смущения. А парень вдруг улыбнулся — Гроттер этого не видела, скорее почувствовала:
— Расскажи лучше о себе. Думаю, эта история повеселее будет.
Таня отстранилась и усмехнулась:
— Даже неловко как-то. Всё просто. Родители — ученые. Папа физик, мама химик. А дочка уродилась гуманитарием. Хотя я это поняла в девятом классе — мы с Анькой тогда мало общались, и я почти всё время проводила с книгами. Тогда и поняла, что хочу редактировать тексты, неважно какие. Сказала родителям, они всё поняли и приняли. В моем городе был хороший универ со специальностью редактора, но я захотела уехать — не вечно же жить под крылом у родителей. Хотелось что-то поменять в жизни. И Анька со мной поехала. Скорее, за компанию, чем действительно ради учебы. Как-то так.
— Она тебя оберегает, — неожиданно сказал Ванька. Таня пожала плечами — для неё это не было секретом:
— Я знаю. Я удерживаю её от глупых поступков, она меня — от излишних метаний. Она сильная на людях, защищает от тех, кто может мне сделать больно. Но ей самой нужна защита. И я стараюсь как могу.
— Мне кажется, вы слишком зависите друг от друга, — слова прозвучали неожиданно резко. Таня повернулась и мягко улыбнулась, стараясь убедить себя, что неправильно поняла:
— Мы есть друг у друга и этого достаточно. Я люблю её как сестру. И она нужна мне.
Получилось всё же чуть тверже, чем хотелось. Ванька тепло и чуточку виновато улыбнулся, взял её за руку и приблизился. Дыхание мгновенно перехватило от взгляда этих невозможно голубых глаз.
— Может, пора уже стать более самостоятельной?
Таня не успела ответить, прежде чем парень прикоснулся к её губам. Фейерверков не было. Фонтанов искр тоже. Она просто почувствовала чужие губы на своих и ответила, стараясь отвлечься от роящихся в голове мыслей. Целовался Ваня хорошо — она ощущала их поцелуй как тянущийся мёд, сладкий, чуточку более приторно сладкий, чем хотелось бы. И спокойный. В мыслях на миг возникли чужие тонкие губы, но Таня прогнала их, приникая ближе и обвивая шею руками. А потом отстранилась, дыша чуть тяжелее, чем обычно.
— Проводи меня домой.
Ванька с легкостью соскочил с лавочки и, приобняв Таню за талию, повел в сторону её общежития.
Уже на входе он вновь мягко, но нетерпеливо поцеловал её — словно сдерживался прежде. И Таня вновь ответила на поцелуй, не понимая, почему тело не откликается на теплые и мягкие руки вокруг талии.
— Иди уже, — чуть хрипловато прошептал парень, и Таня, усмехнувшись в ответ, скрылась за дверьми общежития.
Всего в нескольких метрах зажглись фары белого мерседеса, скрытого за деревьями.
========== Глава 6. Почему не стоит злить Лизу ==========
Сразу две традиции были нарушены: Таня больше не ждала возле входа, а значит и Аня теперь не могла подойти к ней на последней минуте. Почти каждый день дома Морозова пыталась убедить подругу, что бегать от вполне понятно кого нет смысла, но Гроттер продолжала соглашаться, а утром, едва выкурив сигарету, сбегала в корпус университета.
Спустя полторы недели нервы подруги окончательно сдали. Плюнув на привычку здороваться со всеми знакомыми в радиусе ста метров, Морозова, недобро щурясь, болтала с Таней на ступеньках перед входом. Гроттер нервничала: сбежать теперь, когда Аня стояла всего в двух шагах, и не обидеть подругу становилось практически нереально. А потому она нервно стряхивала пепел с сигареты и едва ли не молилась, чтобы никто с инициалами ГБ сегодня не решил явиться на учебу. С другой стороны, она и сама понимала, что ведет себя глупо и нелепо. Она, гордая и смелая Гротти, как школьница бегала от какого-то парня, пусть он и заставляет её краснеть и чувствовать, как немеет тело. У неё, к тому же, есть молодой человек — Валялкин ничего прямо не говорил, но его поцелуи во время свиданий ясно всё демонстрировали. Стоило отдать ему должное, в университете Ванька их отношения не афишировал — Лиза продолжала рвать и метать, а Гроттер совсем не хотелось бы, чтобы за её спиной шептались.
Когда на парковку заехал белый мерседес, Таня, плюнув на всю свою гордость, поспешила ретироваться, но Аня вцепилась ей в руку.
— Пусти, Морозова. Мне пора на лекцию, — девушка едва ли не шипела от раздражения, но голос решила не повышать — слишком много ушей вокруг.
— Нет уж. Еще десять минут до начала. Или ты опять бегаешь от кого-то?
— Да не бегаю я от Бейбарсова! — Гроттер захлопнула рот, сообразив, что совершила тактическую ошибку. Морозова расплылась в самой ехидной ухмылке, на которую была способна:
— Раз не бегаешь от кого-то Дависусликова, то стой на месте.
— Тебе-то какое дело?
— Ты ведешь себя смешно. Он не преследует тебя и даже не попытался звонить. Так может, дело не в нем? Может, это ты втрескалась по уши, а теперь страдаешь манией преследования?
Окружающие начали поворачивать головы, прислушиваясь к странному диалогу. Таня сделала шаг к Ане и хотела было выдернуть руку, но замерла, когда смысл слов Морозовой дошел до неё. Бейбарсов и правда не делал попыток общаться с ней после истории в столовой. Значит, она сама себя накрутила. От этого признания легче не стало — если бы самооценка могла, то раздраженно застонала бы. Наблюдая, как эмоции на лице Тани сменяются от ярости к смущению и даже разочарованию, Морозова испытывала странное наслаждение. И Аня едва ли не пустилась в пляс от восторга, когда заметила, как вспыхнули щеки у Тани, едва она заметила Бейбарсова — он был уже слишком близко, чтобы сбежать и выглядеть при этом естественно.
— Привет.
Что ж, это случилось. Земля не разверзлась под ногами, на голову не упал метеорит. Стало немного жарко лицу, да и желудок сделал странный кульбит, но больше ничего страшного не произошло. Бейбарсов стоял рядом, с любопытством поглядывая на Аню, которая старалась не расхохотаться.