О, да. Пожалуйста, не останавливайся.
Несдержанный громкий стон вырывается из моего рта, когда она задевает руками каменное возбуждение.
Руки на ширинке вздрагивают и замирают в нерешительности:
— Тебе больно? Я ничего не умею, — признаётся Ашара, и краска на её лице из розовой превращается в пунцовую.
Драго Единый, она что не чувствует моего возбуждения? Я же сейчас взорвусь. Только не останавливайся! А вслух произношу:
— Перестань, Ашара. Не делай этого.
Я нашёл правильный подход. Она настойчиво продолжает возиться с пряжкой на штанах, пока не высвобождает моё возбуждение. Фууууххххх…. Интересно, она первый раз в жизни такое видит? Ей есть с чем сравнить? Хотя, я прекрасно знаю, что у меня внушительные размеры. Тем более в полностью готовом виде. Как бы она, наоборот, не испугалась.
Она так и сидит с закрытыми глазами. Зато решительно произносит:
— Что делать дальше?
Ооо, как я её сейчас поимею. У меня челюсти сводит от желания.
Я старательно подделываю обреченный тон:
— Тебе так не нравится, что ты даже не хочешь посмотреть?
Она прилагает усилие, чтобы разлепить глаза, но продолжает нервно покусывать губки. Уууу. Губки нам пригодятся в другом месте. Так, постепенно. Я приручаю человечку:
— Потрогай. Не стесняйся.
Она сглатывает… и послушно тянет руку, нежно гладит.
— Обхвати ладошкой. Проведи вверх-вниз.
Я с хрипом требую продолжения:
— Еще…
Чувствую, как учащается её дыхание и ванильный запах её желания бьёт по ноздрям, туманит восприятие. Но, мне нужно убедиться. Я запускаю руку ей под юбку.
Ашара вздрагивает и замирает. На секунду.
Хриплю:
— Мне остановиться?
Она отмирает, и продолжает сжимать ладошкой моё возбуждение, и медленно водить рукой вверх-вниз. Неумело и забавно. Но, это хорошо. Иначе я бы уже кончил.
— Нет-нет, — шепчет моя птичка пересохшими губами.
— Ашара, не бойся. Наклонись ко мне для поцелуя. А я пока тебя немного поласкаю.
Под юбкой. Между ножек.
Она послушно прикасается губами к моим губам, и я приникаю к ним в страстном поцелуе. Рукой скольжу под юбкой по её коже, пока не достаю кружевного краешка. Оооо… девушка промокла насквозь от желания. Какая чувственная маленькая человечка.
Я проникаю языком в её сладкий ротик и одновременно отодвигаю краешек панталончиков и проскальзываю пальцем внутрь, задеваю её чувствительное местечко и вырываю несдержанный женский стон. Птичка стонет мне в губы, изнывая от желания, готовая предложить себя.
Так бы и сразу. Могла бы еще в лесу быть посговорчивее. Я сразу же почувствовал её желание. Еще там. И чего было из себя стоить недотрогу?
Я выдыхаю в её губы:
— Хочу твой поцелуй в другом месте. Ашара, милая, я для начала кончу тебе в ротик. Потом я расскажу, что делать дальше.
Она удивленно моргает, краска так и не сходит с её лица. Стеснительная скромница. Как же заводит её неискушенность. И то, что буду первым у малышки. Сначала кончу я. Мне быстро. Мне кажется я кончу, стоит ей лишь коснуться язычком. Потом заставлю кончить её. Потом уже мы перейдем к самой инициации.
Ашара сползает головой ниже по моему телу. Я не убираю руку из-под её юбки и продолжаю легонько поглаживать укромное местечко, не залезая глубоко, чувствуя, как сокращается у неё низ живота и вызывая её сдержанные стоны.
— Да, детка. Ниже. Моя умница.
Сейчас я кончу, лишь бы дотерпеть до ротика…
— Не бойся, обхвати его губами.
Сладенькие губки не успевают коснуться моего члена.
Нас прерывает стук двери, отлетевшей нараспашку и впечатавшейся в стену и топот ножек вредной… Ландии!
В такой момент. Не дала кончить. Рыжая стерва.
Она еще и орёт:
— Где этот придурошный Асгар? Я всё расскажу… — заикается на полуслове, и оправдывается: — Я стучала!
Конечно, стучала-то снаружи, нам неслышно. На комнате висит полог тишины.
Пунцовая Ашара отскакивает от меня, как ошпаренная, спрыгивает на пол, одёргивает юбку. Тяжело дышит, я слышу, как бьётся её сердце в такт с сокращениями внутренних мышц. Ей тоже немного оставалось, чтобы кончить.
Вот, идиотка Ландия. Хотя бы на пару минут позже заглянула. А лучше бы на часок, конечно. Но, хоть бы по разочку кончить нам дала. Овца. Припёрлась, когда не звали.
У рыжей стервозины округляются глаза, она всё понимает, но не пялится на моё возбуждение, старательно отводит глаза, переводит взгляд на Ашару, а обращается ко мне:
— Прикройся, Дориан. Ты что, вообще творишь?
Я пытаюсь всё утолкать обратно в штаны.