— Не думаю, что в этом есть необходимость: если бы он хотел убить нас, то сделал бы это, пока мы плескались во рве около его замка. У него сейчас дела поважнее.
— Ну, все-таки осторожность не помешает.
— Я снова их видел, Карл, — как бы между прочим проговорил Ван Хелсинг, подняв взгляд к холодным звездам.
Ночь была безоблачная и холодная; тонкий иней покрывал землю, траву и стволы деревьев. Свежий воздух отрезвлял мысли, спутанные после сна, пытаясь упорядочить картину происходящего. После поражения, случившегося на маскараде, путники, не теряя времени, пустились в погоню за вампиром, останавливаясь лишь для того, чтобы дать отдохнуть лошадям, но после суток непрерывной скачки путники нуждались в отдыхе не меньше лошадей, поэтому было принято решение сделать небольшую остановку, разбив лагерь вдалеке от дороги прямо под открытым небом.
— Сны? И что было на этот раз? — спросил послушник, заворачиваясь в плащ.
— Мое прошлое. А если точнее, я будто пережил сразу несколько жизней. Я видел свое забытое детство, наше знакомство и свою прошлую жизнь, — в задумчивости проговорил Ван Хелсинг.
— Вот как… это весьма странно, — проговорил Карл.
— Странно другое: мне, наконец, открылась тайна, не дававшая мне покоя почти двадцать лет. Я увидел свою семью, но самым загадочным было другое. Я все время видел Дракулу, и теперь в этом нет сомнения.
— Тебе случайно не приснилось то, как мы можем его убить? Сейчас это очень бы пригодилось.
— Столетия назад мы уже встречались, поэтому он узнал меня тогда, в замке Франкенштейна. Но мы не просто были знакомы, мы были лучшими друзьями, братьями. Я видел, как он менялся с годами, постепенно теряя человеческий облик, видел, как крепнет его ненависть и жажда мести, и это я убил его тогда. Но я не могу понять одного: почему эта истина открывается мне только сейчас?
— Возможно, в тебе говорит кровь оборотня.
— А что если нет? Ведь не случайно то, что именно я убил Дракулу много лет назад, думаешь, может быть случайностью то, что судьба снова свела нас? Может быть, эти сны явились сейчас для того, чтобы я мог изменить те ошибки, что совершил в прошлом? Что если это порочный круг, который будет повторяться до тех пор, пока мы не исправим ситуацию?
— Ты считаешь, что было ошибкой то, что ты убил его тогда?
— Нет, безусловно, нет… Я имел в виду совсем другое. Ты говорил, что помыслы господни нам неизвестны, но что если эти сны являются подсказкой, которая поможет нам раскрыть его замысел? Как думаешь, о чем они могут нам говорить?
— Это твои сны, откуда мне знать? Может, это просто шутки, которые с тобой играет воображение?
— Ты у нас всю жизнь изучал богословие и историю. Монахи посланы нам для того, чтоб толковать божественную волю.
— Я всего лишь послушник! К тому же почему ты так уверен в том, что эти сны посланы тебе Богом? Не забывай, что сейчас в тебе кровь оборотня. Может, Дракула внушает тебе эти мысли? Может, этого и не было вовсе?! Не забывай, чем ближе полнолуние, тем большую силу он будет обретать над тобой. Но вплоть до последнего удара часов ты сможешь сопротивляться его власти.
— Нам пора выдвигаться. Времени уже почти не осталось.
Ван Хелсинг подхватил седельную сумку, не обращая внимания на Карла, с негодованием смотревшего на друга. Ему так и не удалось поспать, и сейчас, покорно опустив плечи, он шел вслед за другом, стараясь не думать о том, что будет дальше. А подумать было над чем: с каждым часом кровь оборотня все больше бурлила в венах охотника, он становился намного сильнее, выносливее и агрессивней. Иногда в его глазах зажигалась животная жажда крови, присущая хищникам. В этот момент мужчина старался ехать от него как можно дальше, чтобы ненароком не попасть под горячую руку.
Как бы то ни было, время шло, а решение все не приходило. Они по-прежнему не знали, как убить вампира и как избавить Ван Хелсинга от нависшего над ним проклятия оборотня, в довершение ко всему попытка спасти Анну обернулась полным провалом, и теперь друзей терзали самые худшие предположения о ее дальнейшей участи.
Что касается самого Ван Хелсинга, то он хранил святую веру в то, что девушка до сих пор жива. Вспоминая о ней, Гэбриэл не мог не поразиться тому, как ей удалость за такое короткое время стать неотъемлемой частью него. Казалось, что он нашел в ней то, чего не находил до этого ни в одной женщине — родственную душу. И сейчас мужчина возвращался в Трансильванию не для того, чтобы выполнить возложенную на него Ватиканом миссию, не пытался спасти собственную жизнь, он возвращался туда для того, чтобы спасти отважную девушку, рисковавшую собой для того, чтобы убить вампира, столетиями наводившего ужас на округу. Он возвращался для того, чтобы подарить ей возможность впервые увидеть море, услышать шум волн, почувствовать запах соленого воздуха, вкусить свободу. Он возвращался для того, чтобы забрать Анну.
========== Дежавю ==========
Каждый день, проведенный в плену у Дракулы, превращался для Анны в настоящее испытание, наполненное опасностями и страхом, но те чувства, которые она испытала, в очередной раз очнувшись на полу посреди незнакомой комнаты, скорее напоминали самое тяжкое похмелье, наступающее каждое утро. В других обстоятельствах она могла бы только усмехнуться трагическому комизму данной ситуации, но сейчас было не до этого. Голова просто раскалывалась, мысли путались, тело болело, и все это было лишь верхушкой айсберга.
Осмотрев темный зал, девушка инстинктивно поежилась. Комната, открывшаяся ее взгляду, показывала убежище вампира таким, каким она всегда его представляла: высокие готические своды из черного гранита, темные канделябры со свечами, практически полное отсутствие мебели и мрак, не позволяющий солнечным лучам проникать внутрь. Когда взгляд ее обнаружил огромную кровать в дальнем углу комнаты и небольшой столик, чувство негодования закипело в ней, отметая страх и любопытство.
— Да он издевается! — проговорила она, а про себя отметила: — «В комнате есть кровать, а он опять бросает меня на холодном полу, уверяя, что я его гостья!»
Девушка попыталась подняться, поняв, что в очередной раз лежит на черном плаще. Брезгливо откинув его в сторону, она дернулась, заметив ожог на своей руке. Рана сразу неприятно заныла.
«Должно быть, я обожглась, когда факир обдал нас огнем…» — заключила она, но в след за этой мыслью, последовал вопрос: — «Зачем он вообще закрыл меня собой? Столько лет потратил на то, чтобы убить, а тут и усилий не пришлось бы прилагать?!» — тряхнув головой, чтобы отогнать от себя эти мысли, Анна продолжила обследовать комнату. В углу в ряд стояли старые доспехи, где каждый из воинов держал свое оружие: копье, боевой топор, меч и булаву. Казалось, что каждый из них принадлежал к своей эпохе, но с удивлением для себя девушка заметила, что топор был покрыт слоем серебра. Собственно на этом все убранство комнаты заканчивалось.
Постояв какое-то время в нерешительности, девушка набралась храбрости и проговорила:
— Я знаю, что ты здесь. Покажись. Довольно этих игр.
Анна медленно повернулась вокруг себя и, вернувшись на прежнюю точку, увидела его. Дракула стоял прямо перед ней настолько близко, что она отступила на несколько шагов. Как всегда облаченный в черное, с заколотыми длинными волосами цвета вороного крыла, он взирал на нее с высоты собственного высокомерия.
— Ты учишься, Анна! Уже не пытаешься ломиться в открытые двери и открыть закрытые, — с иронической улыбкой, проговорил он.
Раздражение от воспоминаний о том дне хлынули к щекам, заставив их полыхать от злости. Девушка, не отводя от него глаз, стала отступать к стене, надеясь ухватить посеребрённый топорик.
Увидев эти обреченные попытки защититься, Дракула не смог сдержать усмешки, скривившей его губы.
— Ах, Анна, вот смотрю я на тебя и никак не могу взять в толк, в тебе совсем нет страха или мозгов? Хотя в некоторых случаях это одно и то же, прости за грубость… Неужели ты считаешь, что я стал бы держать тут оружие, способное причинить мне вред? Оставь, возможно он тебе пригодится…