цельно выписанными каракулями Поддубного, который до самой старости пренебрегал общепринятой орфографией, а знаки препинания не ставил вообще. Как-то странно потом читать иные воспоминания, где Иван Максимович выступает книгочием и едва ли не знатоком изящной словесности...
Отрывок из «Моей автобиографии» (так озаглавлены записи) весьма точно передает по-крестьянски деловой подход Ивана Максимовича к очень многим жизненным явлениям. «Что это может мне дать?» - говорил он, никогда не увлекавшийся химерами. По другой версии, он тогда же усомнился в пользе физических упражнений: мол, я и так силен, ни к чему мне спорт.
С помощью новых друзей Иван одолел книжонку, написанную от имени Карла Абса каким-то досужим журналистом. Она была полна похвальбы - плотник из Гамбурга стал цирковым атлетом и разъезжал по европейским столицам, удивляя публику тем, что ломал подковы и выжимал невероятные тяжести. Однажды он будто бы поднял слоненка, весившего 75 пудов (1,2 тонны). Абс предлагал триста франков тому, кто бросит его на спину в честной борьбе. Это уже не просто баловство. К тому же в книжонке говорилось, что ежедневными упражнениями природную силу можно утроить.
Начитанные приятели могли рассказать ему и о варшавянине Владиславе Пытлясинском, который, не отличаясь особенной силой, увлекся спортом, развил упражнениями свое тело, дотошно изучил все известные приемы борьбы и в 1888 году победил могучего Карла Абса.
Мореход Преображенский стал заниматься с Поддуб- ным. Вместе они бегали, выжимали гири и выполняли гимнастические упражнения. Через полгода Антонин уже значительно уступал своему ученику и с удовольствием оглядывал его плотно сбитое тело. Оно стало суше и стройнее, к медвежьей силе прибавилась ловкость...
Ощущение собственной мощи и аккуратно прочитываемые друзьями сообщения о состязаниях борцов пробуждали в крестьянском парне настойчивое желание помериться силами с достойными противниками.
«Я ждал случая, чтобы осуществить свое желание. И такой случай представился».
Весной в городе появились афиши. На них был изображен человек в цилиндре и с бичом, вставшая на дыбы лошадь, клоун в колпаке с кисточкой и могучий усатый человек с выпяченной грудью. «Цирк Бескоровайного» - гласили громадные буквы. За перечнем цирковых номеров следовало обещание показать «русско-швейцарскую борьбу на поясах».
А на громадную базарную площадь уже потянулись подводы с деревянными щитами. По весне торговля была скудная. Перекупщики раскладывали на столах прошлогодний лук, громадную, как крышка от выварки, камбалу и с любопытством следили за строительной суетой. Рабочие врыли в землю высокую мачту, вокруг нее насыпали толстый слой чернозема и опилок. Другие в это время сложили из щитов стены, устроили места для зрителей и покрыли все это шаткое сооружение брезентовой крышей. Манеж обнесли барьером, и цирк был готов.
Перед началом представлений по улицам города прошла невиданная процессия. Впереди нее в пролетке ехал сам хозяин цирка Бескоровайный во фраке, с котелком на голове и цирковым бичом-шамберьером в руке; за ним, нестерпимо блестя на солнце начищенными трубами, выступал духовой оркестр; следом приплясывали по три в ряд цирковые лошади, кувыркались акробаты и ловили мячи жонглеры, визгливо смеялся красноносый клоун, вперевалку шли могучие, затянутые в трико люди, удивляя простодушных феодосийских жителей шаровидными бицепсами и толстыми, собранными в многочисленные складки шеями.
Вот этих-то последних и разглядывали внимательно Иван с Антонином и даже шли за ними следом, расталкивая любопытную толпу. Они уже знали имена борцов. Над всеми возвышался громадный поляк Петр Янковский, которого газеты называли «Урсус» - медведь, а борцы - «папаша». Остальные тоже были хороши - Лурих, Ко- зуляк, Бороданов, Разумов, Глинкин, Матюшенко...
Иван с друзьями не пропускали ни одного представления. Сперва никакой борьбы не было. Атлеты ломали подковы, скручивали пальцами железные двухвершковые гвозди, подбрасывали и ловили двухпудовые гири, поднимали штанги с большими шарами на концах, в которые для веса подсыпалась дробь.
В афишах было объявлено, что в состязаниях силачей может принять участие любой желающий. Победителю полагался приз.
На третий день Иван Поддубный наконец отважился и записался у судьи.
«Но должен признаться, что на состязании они всыпали мне как следует, и я провалился».
Двадцатилетний красавец Георг Лурих лишь недавно установил в Петербурге несколько рекордов по поднятию тяжестей. Телосложение его было настолько совершенным, что впоследствии он позировал Родену, берлинскому скульптору Бегасу, пражанину Хюппе, эстонцу Адамсону...