Командир пересчитал еще раз, на всякий случай.
— Точно, девять как один. Итого… И еще столько же сверху… Перемия, как и договаривались. Ну, думаеца ровным счетом четыре полновесных копы будет в самое то. Можно стертыми и обрезанными денежками, но по весу чтобы четыре ровных «серебрушки» набралось.
— А пику тебе салом не помазать? — осведомился Бьярн. — На премию уговора не было. Словами не менялись, по рукам не ударяли.
— Я же сказал, за короткую память, — терпеливо напомнил командир, и его славное воинство заулыбалось, кивая. — Это чтобы когда поскочут за вами, мы про вашу честнУю шай… собранию не припомнили. А ведь поскочут. Парнишка то наверняка из проигравшей семьи. Отправили подальше и абы с кем, лишь бы скорее. Победители немалую награду всяко назначат.
— За нами не поскочут, — проворчал Бьярн, обменявшись взглядами с Гамиллой. — И дороговато выходит. Все ж не рыцаря нанимаем. На мздоимстве свет стоит, но как-то и совесть иметь надо.
— Ну, байлю, то бишь мне, по чину меньше не полагается. А если деньгов нет, провизией возьмем, — хмыкнул мздоимец. — Вот не поверю, что без малого десяток при двух лошадках бредет средь холмов. И в сумах не бултыхается чего пожрать. Еда, овес, ссыпайте сюда и гуляйте себе дальше, куда хотели. Токмо не затягивайте, а то и до семи коп щас доторгуемся.
Бьярн и Гамилла переглянулись. Гаваль уже неплохо выучил манеры спутников, потому выдохнул и расслабился, поняв, что скорее всего компания без изысков откупится.
— Вообще можем и камушком взять, — командир присмотрелся к сабле Раньяна. — От красивой блестяшки с вас не убудет. Там и янтарь вроде?
А теперь Гаваль увидел, как посмотрели друг на друга Хель с Раньяном, и выронил дудочку. Этого никто не заметил, потому что спутники привыкли созерцать криворукость музыканта, а стражников парень с дуделкой не интересовал.
— Умно, — покачал головой Раньян. — Ну, что ж, Ищите клещи, будем камень вытаскивать.
Он снял оружие с перевязи, закинул саблю на плечо, как Бьярн, только не вынимая из ножен, похромал к «рогатке». Пехота оживилась и, сохраняя разумную осторожность, начала подбадривать бретера, одобряя правильный выбор.
— Эй, там, — без особой угрозы, однако с нажимом приказал командир. — Пусть баба ножик возьмет и поднесет парням. Не доверяю я ентим бретерам городским. Вона как обвешался заточенными железками, аж глаза слепит от блеска. Как начнет еще бритвой своей махать, кому это нужно?
— Нам сдача полагается, — буркнул Раньян. — За этот камешек всех вас купить можно. И не по одному разу.
— Сдачу добрым словом и праведным напутствием получите, — отозвался мздоимец.
Хель пожала широковатыми для женщины плечами, что казались еще шире из-за мужской куртки, прилично выглядевшей главным образом стараниями Виторы и ее иглы. Подошла к Раньяну, взяла саблю и направилась к «рогатке», держа саблю неловко и нелепо, едва ли не за конец ножен, словно боясь прикоснуться к убийственной стали. Народ лыбился, мальчишка в красном продолжал кидать камешки. Судя по запаху, еда в котле начала подгорать, однако никто на это внимания не обращал.
Артиго посмотрел на Хель, затем на Раньяна, который с расслабленным видом заложил руки за спину. Перевел взгляд на Гамиллу — женщина, избавленная от необходимости соблюдать маскарад, передала хоругвь Марьядеку и что-то искала в объемной суме.
— Эх, — с искренней печалью вздохнул Бьярн. — Не вышло у нас, значит, друг дружке очи зассать.
— Чего? — недоуменно спросил усатый.
Хель обошла заграждение и протянула саблю стражникам. Увидев, что здесь никакой хитрости нет, те залыбились вовсе уж радостно. На свет появились клещи, причем не простые, кузнечные, а маленькие, как у ювелира. Хель посмотрела на Раньяна, бретер оглянулся на Бьярна, рыцарь покосился на Гамиллу, которая достала из сумки обрывок хитро вывязанной веревки. Артиго, ни слова не говоря, слез с лошади, попрыгал немного, разминая уставшие от долгого сидения ноги. При этом он удерживал поводья и встал так, чтобы лошадиный корпус загораживал его от стрелков. Гаваль ползал на коленях, стараясь подобрать инструмент, но дудочка вываливалась из дрожащих пальцев.
— «Байль» — это больше про судебное, — пояснил Бьярн, улыбаясь одной стороной лица. — Пошлины байли сроду не брали. Ты городской и замковую службу не тянул. Знаешь, кто такие бретеры и как они выглядят. Речь простолюдина у тебя поддельная. То бормочешь, как слабоумный, то забываешься и говоришь, как грамотный. Но главное, по всей округе дымы, шляются банды и прочие отбросы. А ты стоишь себе как в почетном карауле. Допустил вплотную человека с мечом наголо и даже задницу не почесал. Почему не боишься, что мы злодеи? Потому что знаешь, кто здесь мастер по грабежам. И откуда нищебродскому сержанту знать, как выглядит рубин и тем более речной янтарь? Драгоценности — господская добыча. Когда Красная луна разнесла герцогское войско в Тяжелом Урочище, горцы выбрасывали изумруды с бриллиантами в грязь, думали, это стекляшки. Вот я и говорю, ни мы тебя не обманули, ни ты нас. Ничья выходит.