Но отныне меня не видела даже она.
Глава 7
Меган
Годом ранее
После койотов появились крылатые падальщики. Вороны, сороки, шершни, мухи. Даже тощий орел.
Я оставалась там, потому что не знала куда идти. Мне больше не хотелось блуждать по темноте, продираясь сквозь бесконечные деревья и камни. И, опасаясь заблудиться, я не могла заставить себя снова отправиться в лес.
Шок от вида моего изуродованного тела прошел достаточно быстро. Я с интересом наблюдала за тем, как падальщики терзают остатки, борясь за добычу.
К тому времени, как на второй день зашло солнце, от моего тела остались практически одни кости. Не белые, а скорее похожие на кости для супа. Красные, очищенные от кожи и мышц. Животные не тронули мою одежду, за исключением тех мест, где она мешала им добраться до добычи. Розово-зеленый шарф сбился в кучу у основания колючего куста и, когда поднимался ветер, он развевался подобно флагу.
Ворона с глянцевым оперением проявила особый интерес к одному из моих кед. Она потащила его подальше от остальных останков, куда-то за камни.
Сначала я пыталась отгонять ворон и мух, как делала с койотами. Но получалось лишь тогда, когда мои чувства обострялись.
Например, когда я вспомнила, как очнулась в темноте, и его руки сомкнулись на моем горле.
Или когда думала о родителях, которые уже наверняка знали, что со мной что-то случилось.
Или размышляла о том, что мертвая заблудилась в лесу, а койоты и вороны поедают мое тело.
Некоторое время я старалась не давать волю чувствам. Понимание, что я все еще отчасти могу влиять на окружающий мир, немного утешало. Даже если это касалось всего лишь пчел или птиц, которым было интересно начисто выесть мою ногу.
Через некоторое время я выдохлась. Невозможно долго испытывать злость, грусть или отвращение – именно так и было при жизни. Так что с течением дней я смирилась с ситуацией.
Попробовала полететь.
Неловко признавать, но я считала, что призраки умеют летать. В каждом просмотренном мной фильме именно так и случалось. Сначала я просто как бы приказала себя парить. Не получилось. Затем подпрыгнула и замахала руками, как во сне. Ничего. Я даже забралась на поваленное бревно, а потом на трухлявую сосну, чтобы проверить, поможет ли дополнительная высота взлететь. Но всего лишь опустилась на землю, как воздушный шарик, у которого заканчивается гелий.
По некой причине именно из-за этой ситуации я почувствовала острое отчаяние. С его помощью разогнала пару ворон, которые клевали мою руку.
Когда мне наскучило прыгать с бревен и деревьев, а тревога никуда не делась, я отправилась в направлении, противоположном тому, в котором бежала раньше, и тогда нашла узкую грунтовую дорогу, по которой, должно быть, он и ехал. В пыли еще виднелись нечеткие следы шин.
Я прошла по дороге, как мне показалось, несколько километров, но она постоянно петляла, и я поняла, что если пойду дальше, то не смогу вернуться назад.
Я увидела лишь один-единственный знак. На деревянном столбе была прикреплена табличка, гласившая: «Каньон Офир-10». Название не вызвало у меня никаких эмоций. И за весь день я не услышала ни одной машины.
Так что в итоге осталась на месте.
После того как крупные крылатые потеряли интерес к моим останкам, за дело взялись муравьи. Наконец решившись подойти поближе к собственным костям, я несколько дней наблюдала, как насекомые бегают по своим туннелям. В их действиях было нечто гипнотизирующее. Даже с близкого расстояния мне едва удавалось понять, что именно они делают. Их маленькие челюсти были такими крошечными и стремительными, что казалось, они мечутся туда-сюда, ничего не успевая. Однако в течение следующих нескольких дней кости были вычищены. Мне было приятно видеть свои останки в таком виде. Никакого красного, лишь грязновато-серый и белый цвета.
За это я мысленно поблагодарила муравьев.
Ночи все еще вселяли в меня страх. Как только солнце село, я покинула свой наблюдательный пункт возле муравьев и пристроилась на каменистом выступе, где овраг переходил в пересохшее русло ручья. Широкий выступ нависал над парой более крупных валунов, и, улегшись на спину, я могла спокойно смотреть с него на звезды, зная, что никто не подкрадется сзади.
Я много размышляла о нем. О том, сколько доброты и тепла было в его взгляде, когда мы разговаривали в ресторане «У Грейси». И какая злость и отчужденность сияли в нем при свете луны, когда я пришла в себя в лесу, на том месте, с которого так и не встала.