«Неужели Владимир Кириллович? — озабоченно подумал он. — Это ещё зачем он припёрся?»
Женька лихорадочно перебирал в памяти все события последних дней, выискивая причину неожиданного посещения, но ни одна из них не казалась ему достаточно основательной. Лидии Васильевне, англичанке, нагрубил? Из-за этого не стоит приходить домой, да она вряд ли и пожалуется. Пятиклассника в перемену по затылку щёлкнул? Совсем пустяки. Двоек вроде за последнее время почти не получал, во всяком случае не больше, чем обычно. Так в чём же дело? Неужели всё-таки из-за англичанки? Он осторожно слез с дивана и бесшумно, на цыпочках подошёл к приоткрытой двери. А мать в соседней комнате пела:
— Проходите, Владимир Кириллович, проходите. Садитесь.
Женька прильнул ухом к двери.
— Пришёл познакомиться, как живут мои воспитанники, какие у них домашние условия. Простите, если не вовремя.
— Ах, что вы, что вы, — снова запела мать. — Очень рады вас видеть. Сейчас я мужа разбужу, отдыхает он после поездки. Коля! Коля! — повысила она голос. — Вставай! Женечкин учитель пришёл!
— Стоит ли беспокоить… — нерешительно начал Владимир Кириллович, но Эльвира Петровна не дала ему закончить.
— Ничего, ничего! — жёстко сказала она. — Выспится ещё, успеет. Коля, поскорей! Мы тебя ждём!
В спальне скрипнула кровать, послышалось покашливание, а вслед затем громкий, сочный зевок.
«Да-а, — с невольным сочувствием подумал Владимир Кириллович, — несладко, должно быть, приходится этому Коле. Судя по всему, в доме верховодит она. А характер у неё, кажется, крутоват».
Взглядом он окинул комнату. На полу — ковровые дорожки. На стене тоже ковёр. Над столом — люстра с хрустальными подвесками, в углу на полированной тумбочке телевизор. Сервант дорогой, красного дерева, полон хрусталя и фарфора. Вся обстановка говорила о том, что хозяева живут в достатке.
«А почему бы и нет? — усмехнулся Владимир Кириллович. — Зарплата у машинистов неплохая, гораздо больше учительской. А в семье всего лишь трое.
— Коля, что ты там так долго копаешься? — голос Эльвиры Петровны был уже полон раздражения.
— Иду! — откликнулся заспанный бас, и из спальни вышел отец Курочкина. Он прищурился от яркого света и недовольно оглядел гостя. Владимир Кириллович в свою очередь окинул его быстрым взглядом и тут же отвел глаза в сторону. Всё же он успел рассмотреть тяжёлую, кряжистую фигуру старшего Курочкина, его узловатые рабочие руки, нелепо выглядывавшие из рукавов полосатой пижамы. И рукам, и плечам, и всему телу было явно тесно в этой пижаме.
„Да, не в отца сын пошёл“, — с сожалением подумал Владимир Кириллович, вспомнив худые Женькины руки и узкие плечи. — Впрочем, может, с годами окрепнет».
— Набедокурил, что ли, мой-то? — после взаимных приветствий спросил Курочкин, плотно усаживаясь на стул, который под ним жалобно скрипнул.
— Почему вы так думаете?
— Да уж если учитель на дом пришёл, значит, хорошего не жди.
— Нет, я просто пришёл познакомиться с домашними условиями своих учеников. И заодно поговорить кое о чём.
— Вот с этого и начинайте, — усмехнулся Курочкин. — Так о чём же будем беседовать?
— Хотелось бы узнать, чем занимается в свободное время ваш сын?
— А, это вы вон у неё спросите, — Курочкин кивнул головой на жену. — Это её обязанность. Мне некогда такими делами заниматься. Да и дома я бываю не так часто, всё больше в поездках.
— Чем занимается Женечка в свободное время? — затараторила Эльвира Петровна. — Ах, боже мой, чем может заниматься юноша в его возрасте? Ходит в кино, иногда в клуб, ну и, конечно, готовит уроки: читает, что-то там пишет, решает. Я, право, не вникала в подробности, да и проконтролировать у меня не всегда есть возможность.
— А помогает он вам чем-нибудь? — осторожно спросил Владимир Кириллович.
— Это в каком смысле? — не поняла Эльвира Петровна.
— В том смысле, делает ли он что-нибудь по хозяйству, — пояснил Владимир Кириллович, — убирает ли за собой комнату, какие домашние работы выполняет?
Эльвира Петровна оскорблённо вскинула голову.
— Что вы, что вы! Мы ничего не заставляем его делать, только учись хорошенько!
— И вы считаете такой метод воспитания правильным?
— Конечно, — удивлённо пожала плечами Эльвира Петровна. — Во всяком случае, никто никогда не скажет, что наш сын плохо воспитан!
— Простите, но я на этот счёт придерживаюсь несколько иного мнения.
— То есть?
— Видите ли, — осторожно подбирая слова, проговорил Владимир Кириллович, — мы с вами, вероятно, по-разному понимаем, что значит хорошо воспитан. Я считаю, что вежливость со старшими, употребление носового платка и соблюдение других правил приличия — это ещё не основные показатели хорошего воспитания, хотя, конечно, и они необходимы. Самое же главное, на мой взгляд, — это готовность к труду и более того — полезность обществу.