“И на вылупление тоже должно было уйти гораздо больше времени”, - раздраженно сказал Реффет. “Большие Уроды все еще должны строить памятники, очень похожие на эти, как это было вскоре после того, как мы начали собираться в городах?”
“Правда?” Голос Атвара был печален. “Они должны были. На самом деле, мы думали, что они должны были. Вы, конечно, видели эту фотографию тосевитского воина в полном боевом облачении перед тем, как отправиться из дома?”
Он подошел к проектору голограмм и вызвал изображение. Он сам видел это бесчисленное количество раз, как до прибытия на Тосев-3, так и после. На нем был изображен волосатый Большой Уродец в ржавой кольчуге, вооруженный мечом, копьем и деревянным щитом с железной облицовкой, верхом на четвероногом звере с длинной головой, нечесаной гривой и лохматым хвостом.
“Да, конечно, я видел это изображение”, - сказал Реффет. “Это одно из тех, которые наш зонд сделал шестнадцать столетий назад. Исходя из этого, мы предположили, что завоевание будет легким”.
“Так мы и сделали”, - согласился Атвар. “Но дело в том, что за эти шестнадцать сотен лет - восемьсот оборотов этой планеты - тосевиты каким-то образом развили индустриальную цивилизацию. Как бы сильно вы, я и любой другой представитель Расы ни желали, чтобы они оставались примитивными, печальный факт заключается в том, что они этого не сделали. Нам приходится иметь дело с этим фактом сейчас ”.
“Это не было запланировано таким образом”. Реффет воспринял это как обвинение. Раса двигалась по планам, крошечными постепенными шагами. Все иное давалось с трудом.
Атвар имел дело с Большими Уродами более сорока лет своей жизни. По болезненной необходимости он начал приспосабливаться к лихорадочному ритму Tosev 3. “Было ли это запланировано или нет, но это так. Ты не можешь заползти обратно в свою яичную скорлупу и отрицать это”.
Реффет хотел отрицать это. И снова, каждая линия его тела свидетельствовала об этом. Как и большой глоток воздуха, который он глубоко втянул в легкие. “Я думаю, что предпочел бы иметь дело с тосевитами, чем с вами”, - прорычал он. “Я знаю, что они инопланетяне. Что касается тебя, я не могу сказать, стал ли ты наполовину инопланетянином или просто испорчен, как испорченное яйцо ”.
Это сделало свое дело. Атвар тоже глубоко и сердито вздохнул. Это донесло вонь Каира - вонь Больших Уродов, их пищи и отходов, а также вонь двигателей, работающих на углеводородах, которые они сами разработали, - до обонятельных рецепторов его языка. “Уходи”, - сказал он Реффету и тоже выразительно кашлянул. “У меня нет времени разбираться с твоей глупостью. Что бы ни делали Большие Уроды на этом космическом корабле, они сделают это не скоро. Я столкнулся с серьезным восстанием в субрегионе главной континентальной массы, называемой Китаем. Я должен разобраться с этим сейчас. Я разберусь с американским космическим кораблем, когда представится возможность, или когда это станет срочным. А пока, хорошего дня ”.
“Ты превратился в Большого Урода”, - яростно сказал Реффет. “Тебя волнует только сиюминутное. Все, что требует предусмотрительности, тебе недоступно”.
“Тосев-3 сделает это с мужчиной - если только не убьет его первым”, - ответил Атвар. Затем он сделал паузу. Обе его глазные турели задумчиво повернулись к Реффету. “Ты хоть представляешь, скольких жертв стоили нам постоянные восстания Больших Уродов?”
“Нет, я не понимаю?” Голос Реффета звучал раздраженно. Что касается Атвар, то голос Реффета звучал раздраженно слишком часто. Командующий колонизационным флотом продолжал: “Если бы вы должным образом поработали над завоеванием этой планеты, мне не пришлось бы беспокоиться о таких вещах - и вам тоже”.
Я не укушу его, подумал Атвар. Я не буду вспарывать ему брюхо когтями. Но он не испытывал такого искушения к чистому, очищающему насилию со времен безумного спаривания, вызванного имбирем в Австралии. К счастью, сейчас в нем не было имбиря, и он не чувствовал запаха женских феромонов. Это позволило ему оставаться таким же рациональным, как обычно. “Принимай вещи такими, какие они есть, Реффет, - сказал он, - а не такими, какими ты хотел бы, чтобы они были. Наши потери были тяжелыми, гораздо тяжелее, чем кто-либо мог предположить до того, как мы покинули Дом. Нравится вам это или нет, но это правда ”.
“Очень хорошо. Это правда”. Голос Реффета по-прежнему звучал раздраженно. “Однако я не понимаю, какое отношение это правда имеет ко мне. Я отвечаю за колонистов, а не за солдат ”.