К некоторому его удивлению, Ящерица, приведшая их в Кассквит, оказалась говорящей по-английски. Он сказал: “Сама идея обертывания, за исключением того, чтобы защитить себя от неприятного холода на Тосев-3, не что иное, как глупость”.
“Нет”. Сэм сделал отрицательный жест рукой. Он подумал о том, чтобы перейти на язык Расы, но решил не делать этого; английский лучше подходил для данной темы. “Одежда также является частью нашей сексуальной демонстрации. Иногда она удерживает нас от мыслей о спаривании, но иногда она заставляет нас думать об этом ”.
Если бы их гид был человеком, он бы фыркнул. Как бы то ни было, он покачал своими глазными башенками и произнес одно пренебрежительное слово: “Глупость”.
“Ты так думаешь?” Спросил Джонатан Йигер на языке Расы. “Ты бы сказал то же самое после того, как почувствуешь запах феромонов женщины, которая только что попробовала имбирь?” Ящер не ответил. На самом деле, он не сказал больше ни слова, пока не привел Сэма и Джонатана в комнату, в которой их ждал Кассквит.
“Я приветствую тебя, превосходящая женщина”, - сказал Сэм на языке Расы. Его сын вторил ему. Они оба ненадолго приняли позу уважения.
Кассквит встала со своего места и вежливо вернула его. У нее это получалось более гладко, чем у любого из них, без сомнения, у нее было гораздо больше практики. “Приветствую вас, Сэм Йигер, Джонатан Йигер”, - сказала она и снова села.
“Приятно видеть тебя еще раз”, - сказал Сэм. Видеть ее так часто приводило в замешательство; ему приходилось прилагать усилия, чтобы не отрывать глаз от ее лица, а не от маленьких упругих грудей или щели между ног, которая выглядела еще более обнаженной из-за бритья. Она не сделала ни малейшего движения, чтобы спрятаться; она понятия не имела, что ей следует скрываться. Джонатан прав, подумала Сэм. Я не так привык к коже, как он.
“И я рада видеть вас обоих”, - серьезно ответила она, невинная в своей наготе. “Я буду помнить ваши визиты все дни моей жизни, потому что они так сильно отличаются от всего, что я знал раньше”.
“Для нас они тоже разные”, - сказал Джонатан. “Вы живете в космосе. Для нас попасть сюда - само по себе приключение”.
“Я не думал, что это будет так плохо”, - сказал Касквит в явном смятении; в языке Расы приключение означало трудности, которых не хватало в английском. “В конце концов, вы прилетели на одном из наших шаттлов, а для нас космические полеты - это рутина”.
Сэм сделал все возможное, чтобы подлить масла в огонь в неспокойных водах: “Было бы неплохо, если бы вы смогли навестить нас на поверхности Тосев-3”.
“Я думал об этом”, - сказал Кассквит. “Я пока не знаю, можно ли это организовать и окажется ли это целесообразным, если удастся”.
С тех пор, как он коротал летние дни, ловя блюгилла и краппи в ручье, протекавшем через ферму его родителей, Сэм знал, как насаживать наживку на крючок. “Разве тебе не было бы интересно узнать, на что похоже пребывание среди тосевитов?” спросил он. “Если бы ты носила повязки в нашем стиле и накладные волосы, ты выглядела бы точно так же, как все остальные”.
Если это не было приманкой, то он не знал, что это было. Бедный Кассквит, должно быть, был самым изолированным человеком в мире. Даже Микки и Дональду не так уж плохо, с беспокойством подумал он. Они есть друг у друга, а у нее никого нет. Искушать ее вряд ли казалось справедливым, но он был солдатом при исполнении служебных обязанностей и человеком, верным своему виду, в то время как она не была человеком, кроме как по происхождению, несомненно, желала, чтобы этого происхождения не было, и служила Расе всем сердцем.
Он мог сказать, что крючок попал в цель, все в порядке. Конечно, он вполне мог вырваться у нее изо рта; люди были намного сложнее, чем блюгилл. Ее лицо ничего особенного не выражало, но, с другой стороны, как и у Лю Мэй, ее лицо никогда ничего особенного не выражало. Но она наклонилась вперед на своем сиденье и сделала пару глубоких вдохов. Если это не было заинтригованным интересом, у него самого были чешуйки и глазные башенки.
“Выглядеть как все остальные?” - задумчиво произнесла она. “Я никогда не представляла себе ничего подобного - за исключением своих желаний и снов, где я выгляжу как настоящая представительница Расы”. Никто, воспитанный людьми, не рассказал бы почти незнакомому человеку ничего столь интимного; Кассквит не понимал пределов, за которыми функционируют люди. Затем она сказала нечто, что заставило Сэма сесть и обратить внимание: “Если начнется война, я, возможно, буду в большей безопасности в не-империи под названием Соединенные Штаты, чем здесь, на борту этого звездолета”.